Европейское путешествие леди-монстров - Теодора Госс

Когда она уже думала, что придется все-таки оставить пост и идти искать мисс Мюррей (видно, Сьюард решил сегодня отложить свой смотр), Беатриче сказала:

– Я вижу кого-то из тех, за кем мы ехали в экипаже. Это Сьюард или Прендик?

Это был Сьюард. С ним вышел еще какой-то человек, незнакомый, с темной бородкой и усами, в легком летнем костюме – должно быть, Арминий Вамбери. Они вышли из дверей дома и повернули налево, вниз по течению реки.

– Идем, – сказала Кэтрин Беатриче и потянула ее за фартук. – Посмотрим, сколько нам удастся за ними пройти, пока нас заметят.

Когда проходили мимо нищенки, Беатриче поставила перед ней корзинку с оставшимися имбирными пряниками. Та только хмыкнула – Кэтрин предположила, что в знак благодарности.

Они поспешили за двумя мужчинами, стараясь не слишком приближаться, чтобы их не заметили. Но Сьюард и Вамбери были увлечены разговором и ни разу не оглянулись. Они свернули с дороги, идущей вдоль Дуная, и быстро зашагали по лабиринту узких извилистых улиц, где солнца было не видно за домами, а на балконах сушилось белье. Даже Кэтрин с ее превосходным умением ориентироваться начала опасаться, как бы не потерять дорогу. Но нет – запах реки чувствовался по-прежнему. Пока она чувствует запах реки, можно не бояться заблудиться.

Вдруг Беатриче потянула ее за рукав в какую-то дверь.

– Что такое? – шепотом спросила Кэтрин. – Ой! – Это Беатриче нечаянно дотронулась до ее руки. Кожу обожгло.

– Ты говорила, что они собираются в какое-то аббатство, – прошептала Беатриче, стараясь говорить как можно тише. – Гляди!

В конце улицы Беатриче увидела высокую стену, покрытую желтой штукатуркой. Над ней возвышалась красная черепичная крыша и колокольня с замысловатой медной башенкой наверху.

– Откуда ты знаешь, что это аббатство? – Кэтрин лизнула руку там, где остался ожог от прикосновения Беатриче.

– Я тебя… ой, прости, пожалуйста! – сказала Беатриче с испуганным видом.

– Да ничего… ой… то есть сейчас не до этого. Почему ты думаешь, что это аббатство? Стена и стена.

Об аббатствах она знала… можно сказать, ничего. Там живут монахи и монашки, так? Как в романах миссис Рэдклифф.

– В Италии много таких аббатств. Видишь церковную колокольню прямо над нами? И гляди – доктор Сьюард и его друг стоят у ворот.

Кэтрин чуть высунулась из дверного проема. Да, вот они, ворота. Тут же она услышала басовитое «бам!» – это Вамбери позвонил в колокольчик, и эхо разнеслось по всей улице. Через несколько минут какой-то человек в коричневой рясе – должно быть, монах – вышел к воротам. Вамбери что-то сказал по-венгерски, и ворота открылись. Вамбери со Сьюардом вошли внутрь. Ворота захлопнулись за ними с новым «бам!».

Наступила тишина. Узкая улочка была пуста – ничего, кроме пыли и солнца. «Сейчас, должно быть, около полудня», – подумала Кэтрин.

– И что теперь? – спросила она. – Попробовать подобраться поближе и рассмотреть, что там?

– Если это аббатство похоже на итальянские монастыри, – сказала Беатриче, – то эта стена идет кругом. Эти ворота и, может быть, еще одни, поменьше, сзади – вот и все входы и выходы. У меня есть одна мысль. Кажется, в этом путешествии я становлюсь немного похожей на тебя, Кэтрин.

Кэтрин поморщилась:

– Ты так говоришь, как будто это что-то плохое. Ну ладно, что там у тебя за мысль?

– Прежде всего мы должны снова сделаться святыми сестрами.

Уфф, вот уж чего Кэтрин никак не хотелось. Но она была заинтригована: Беатриче так редко брала на себя активную роль. Чаще всего она сдерживала других и давала мудрые советы. Что же она придумала теперь? И Кэтрин без возражений снова надела камилавку, повернулась спиной, чтобы Беатриче завязала ее сзади, а затем сама завязала камилавку Беатриче. Теперь лента и, наконец, вуаль. Но как же ее приколоть, если обе булавки сломаны? Однако и обломки, оставшиеся в карманах, прошли сквозь грубую ткань и держали неплохо.

– А как быть с фартуками? – спросила она.

– Если бросить на улице, подумают, что их сдуло ветром с балкона, – сказала Беатриче. – Иди за мной и ничего не говори – держи в руке четки и делай вид, что читаешь про себя молитву. Внутрь мы все равно не попадем – в такие монастыри могут входить только мужчины. Но можно хотя бы кое о чем расспросить. Veni, panthera[112].

Почему это Беатриче вдруг заговорила на латыни? Кэтрин двинулась за ней. Они дошли до конца улицы, туда, где она переходила в маленькую площадь. С одной стороны была желтая стена с воротами. Сквозь решетку Кэтрин увидела церковь, такого же цвета, что и стена, с красной черепичной крышей и колокольней, которую она заметила еще раньше. Рядом стояло большое прямоугольное здание, похожее на дормиторий.

Беатриче потянула за шнурок звонка, который они слышали раньше, когда звонил Сьюард. Через несколько минут вышел все тот же монах в коричневой рясе – а может, какой-то другой. Как их различишь?

– In nomine Dei, salvete, Frater[113], – проговорила Беатриче. И добавила еще что-то на латыни. Кэтрин если и знала когда-то латынь, то лишь совсем чуть-чуть. Прендик немного учил ее на острове, но в основном тому, что сам когда-то декламировал наизусть в школе. Из всего, что говорила Беатриче, Кэтрин поняла только одно слово: aqua – вода.

Монах что-то ответил, кивнул и пошел обратно к дормиторию. Исчез за дверью.

– Гляди! – сказала Кэтрин, так тихо, что ее могла расслышать только сестра Беатриче. У входа в церковь стояли Сьюард и Вамбери. Еще один монах в коричневой рясе вышел из церкви, и они стали о чем-то беседовать. Монах оживленно жестикулировал. Он сделал им знак идти за ним, и все трое вошли в высокую церковную дверь.

Тут как раз вернулся монах, с которым говорила Беатриче. Он принес две оловянные кружки и – о, райское блаженство! – чистой холодной воды. Даже если никаких сведений от него получить не удастся, ради одной воды уже стоило сюда идти.

Беатриче обменялась с монахом еще несколькими словами, вернула пустые кружки и изобразила что-то, что Кэтрин поняла как знак благодарности. Она двинулась за Беатриче вдоль стены, а затем обе свернули на узкую улочку, где уже никто из аббатства не мог их услышать.

– Это аббатство Святого Игнатия, – сказала Беатриче. – Он говорит, что здесь около сорока монахов, и они живут в полной изоляции от мира. Здешний аббат – святой человек. Но какой же это святой, если он имеет дело с такими, как Сьюард и Ван Хельсинг?

– А что это за войска, о которых говорил Сьюард? – спросила Кэтрин. – Я не заметила никакой армии. Тут все мирно, как… ну… как в церкви.

– Может быть, он имел в виду монахов? – Вид у Беатриче был озадаченный. – Но зачем монахам воевать на стороне Ван Хельсинга? Не понимаю…