Европейское путешествие леди-монстров - Теодора Госс

Кэтрин поспешно вернулась к себе в купе. Беатриче все еще спала, закутавшись так, что только половинка лица высовывалась из одеяла, словно половинка луны. Кэтрин хотелось разбудить ее, просто чтобы хоть с кем-то поговорить, но она не стала – пусть Ядовитая девица поспит. Руки у Кэтрин дрожали, голова болела. Она обхватила голову руками, словно это могло как-то помочь. Который час? Почти четыре часа ночи. Можно закрыть глаза, только на минуточку…

Когда она проснулась, в окне сияло солнце. Беатриче трясла ее за плечо.

– Просыпайся, Кэт, – сказала она. – Проводник сказал, через пятнадцать минут будем в Будапеште. Нужно решить, что делать дальше. Как искать Ван Хельсинга? Мы ведь даже не знаем, может, его и в поезде нет. И сколько ты проспала? Как себя чувствуешь? Могла бы меня разбудить – я бы постояла пока в коридоре, а ты бы отдохнула.

– Он в поезде, – сказала Кэтрин и села. Голова кружилась. Начал действовать яд Беатриче, хоть окно и было открыто всю ночь. Сколько же она проспала? Явно дольше, чем намеревалась! «Я не лучше Кларенса, черт возьми, – подумала она. – У него хоть какое-то оправдание есть». А она могла бы быть осторожнее. – И я знаю, куда он поедет. Он намерен остановиться у профессора Арминия Вамбери. Помнишь, Ван Хельсинг писал о нем в письме, которое Диана стащила, когда мы расследовали уайтчепелские убийства. Он тоже член общества.

– А как мы найдем профессора Вамбери? – спросила Беатриче. – Мы ведь не знаем, где он живет.

– Проследим за Ван Хельсингом, – сказала Кэтрин. – Это будет не труднее, чем в Лондоне. Но с ним нет ни Люсинды, ни остальных. Он даже не знает, кто ее освободил. Я ночью слышала, как они со Сьюардом разговаривали.

– Ночью?

К тому времени, как они подъехали к вокзалу Ньюгати, Кэтрин успела рассказать Беатриче обо всем, что произошло ночью. Беатриче смотрела на нее с опаской.

– Как ты думаешь, Прендик им расскажет? – спросила она.

– Понятия не имею, – ответила Кэтрин. – Придется пойти на риск. Хотела бы я знать, можно ли тут где-нибудь оставить багаж. Где-нибудь на вокзале, чтобы потом вернуться за ним. Если мы будем следить за Ван Хельсингом и остальными, я не хочу таскать за собой чемодан.

– Я поговорю с проводником, – сказала Беатриче. – Он немного понимает по-английски, но по-французски лучше. Гляди-ка, уже станция.

– И как это я сама не догадалась? Ты-то уже проснулась, а вот я еще не совсем. – Кэтрин достала из чемоданчика Беатриче бумажник с деньгами. – Вот тебе крона на чаевые. Или это слишком много? Ирен дала мне несколько геллеров – кажется, так эта мелочь называется. Ну да ладно, отдай крону. Вот если бы Мэри была здесь, она бы знала курс валют!

Проводник заверил, что позаботится об их багаже – его можно оставить в отдельной камере хранения, предназначенной для пассажиров Восточного экспресса, – по крайней мере, так Беатриче перевела его слова.

Но когда она протянула ему чаевые, он покачал головой и что-то сказал по-французски. Беатриче перекрестила его и нараспев проговорила что-то на латыни – во всяком случае, по звучанию это походило на латынь. Он поблагодарил, насколько можно было понять по выражению лица, и назвал ее ma Soeur – даже Кэтрин знала, что это «сестра» по-французски.

– Он попросил у меня благословения, – сказала Беатриче. – Я не до конца уверена, что правильно все сказала на латыни – я ведь учила научную латынь, а не разговорную. Но благословение никогда не помешает, мне кажется. Ты видишь Ван Хельсинга или кого-нибудь еще? Я-то их в лицо не знаю.

Кэтрин, конечно, тоже не знала, как выглядит Ван Хельсинг, но Сьюард – вот он! Он шагал в толпе впереди них, направляясь к выходу. Следом за ним шел рослый мужчина с белыми волосами и такой же белой бородой, в сюртуке и цилиндре. Это, должно быть, и есть Ван Хельсинг. А Прендика что-то не видно. А, вон он – идет навстречу Сьюарду и показывает куда-то на улицу. Должно быть, кэб нашел. И им тоже надо найти.

– Идем! – сказала Кэтрин и потянула Беатриче за рукав. – Вон они – я не хочу их упустить.

Когда они вышли с вокзала через большую дверь с аркой, она увидела, что Сьюард с Ван Хельсингом стоят на углу и разговаривают, а Прендик следит за носильщиком, который загружает их чемоданы в наемный четырехколесный экипаж, похожий на знаменитые лондонские. Это была стоянка кэбов, и почти все они были крытыми двухколесными повозками, хотя попадались и открытые рессорные двуколки. Кэтрин подошла к первому попавшемуся. Кэбмен, завидев ее, поклонился и сказал что-то непонятное по-венгерски.

– Вы, должно быть, не говорите по-английски? – спросила она. Он только головой покачал.

– Parli Italiano? – спросила Беатриче. – Parlez-vous Français? Sprechen sie Deutsch?[109]

– Ja, ein Bisschen, – ответил кэбмен. Он глядел на них с любопытством – две монахини, и явно иностранки.

– Gut. Diesem Wagen[110]… Я не знаю. Господи, как же сказать «следом»? Gehe nach. По-моему, я даже на латыни говорю лучше, чем по-немецки, хотя все равно плохо.

Но кэбмен, кажется, понял, или, может, ему помогла понять отчаянная жестикуляция Кэтрин и крона, которую она ему протянула. Через минуту они уже влились в поток других экипажей. Лошадь цокала копытами по мощеной улице, в точности как все лошади в Лондоне. Впереди был виден экипаж, нанятый Прендиком.

Они ехали по широкому проспекту, окруженному великолепными зданиями. По дороге катили и экипажи, и повозки, но не так уж много – стояло тихое летнее утро. Будапешт напомнил Кэтрин Париж, только здания тут были более разноцветные и солнце светило как-то ярче. Ей уже становилось жарко под черной тканью рясы.

Впереди показался мост – они приближались к реке. Кэтрин вспомнила карту, которую показала им Ирен Нортон, и Дунай, разделяющий город на две части. Сейчас они поедут через мост? Нет, экипаж Ван Хельсинга свернул налево, на улицу, идущую вдоль реки.

– Как думаешь, куда мы едем? – спросила Беатриче.

– Ну, мы все еще в Пеште, а не в Буде, – сказала Кэтрин.

– Извини, но ведь это мало о чем говорит, согласись?

– Говорит, – возразила Беатриче. – Мисс Мюррей живет в Пеште – улица Музеум, пять, неподалеку от Национального музея. Я тоже запомнила адрес, на случай, если нам придется разделиться. Кажется, мы замедляем ход?

Да, потому что экипаж перед ними тоже замедлил ход. Вот он остановился у обочины перед многоквартирным домом с видом на реку. Беатриче постучала по заднему стеклу:

– Stoppen hier, bitte![111]

Кэб встал у обочины. Экипаж был от них довольно далеко, и Кэтрин надеялась, что их не заметят.