Кьяра - Тамара Витальевна Михеева

занимались, загоняли в озеро каждое утро, но она панически боялась воды, робко заходила по пояс и стояла там, обхватив себя за плечи. Как бы ни ругала ее Асас, сколько бы дополнительных грядок ни давала дьензвур, Рия не могла с этим справиться. Даже самые вредные девочки давно перестали дразнить ее за это. Течением Рию понесло вниз, к озеру, она беспомощно забила руками по воде и скрылась с головой. Я бросилась за ней. Вода обожгла меня, платье спутало ноги, но я быстро отыскала Рию и вытащила на берег. Мы рухнули в траву, тяжело дыша, и тут же услышали:

– С вами все в порядке? Эй!

Это был страж, совсем мальчишка, он выглядел растерянным и взволнованным, но не подходил к нам, держался на расстоянии.

– Да, – отрезала я. Мог бы и помочь, вместо того чтобы смотреть, как Рия тонет, а я стараюсь ее вытащить.

Он кивнул и отошел еще дальше, на свой пост. Я схватила камень и хотела кинуть ему вслед, но Рия удержала мою руку. Она наглоталась воды и теперь отплевывалась, а все-таки проговорила:

– Не злись. Нам нельзя разговаривать друг с другом. Если кто-то увидит, что он подошел к нам или – еще хуже – дотронулся, нам дадут столько грядок, что придется провести на них остаток жизни. А его будут пороть до бесчувствия.

Я уставилась на нее. Это что, правда? Рия оглянулась на дом. Мы, оказывается, сидели совсем близко, его тень расползлась холодным пятном по траве. Хранительницы могли видеть нас из окон.

– А если бы меня не было рядом? Он бы дал тебе утонуть? – сердито спросила я.

Рия кивнула:

– Скорее всего. Не знаю. Смотря что победило бы: страх или жалость.

Все считали Рию неуклюжей, несобранной глупышкой, но на самом деле она была очень мудрая.

– Почему так? – спросила я, помогая ей подняться. Нам надо было скорее вернуться в дом, чтобы не замерзнуть в мокрой одежде.

– Они боятся, что мы перевлюбляемся друг в друга, – хихикнула Рия. – Такое уже случилось однажды. Не слышала эту историю?

Я помотала головой.

– Однажды страж и девочка из Садов влюбились друг в друга. Они встречались тайком, по ночам. Сначала просто гуляли, держась за руки, потом даже поцеловались. Сама понимаешь, что бы с ними сделали, если бы кто-то узнал! Но они были очень осторожны. Они повзрослели, он возмужал, стал настоящим воином, она становилась все прекраснее, ее глаза светились счастьем. – У Рии стучали от холода зубы, но она продолжала рассказывать. – Не то что у остальных… И однажды король заметил ее среди других, и хотя она была не красавицей – рыженькая, с веснушками, ничего особенного, – но ее глаза, полные любви и счастья, понравились королю… Страж понял, что умрет сразу же, как расстанется со своей возлюбленной. И тогда они решили бежать. Они все правильно рассчитали и смогли выбраться из Садов, кто-то говорит, что река помогла им и они ушли к Сердце-озеру, кто-то – что они перелезли через забор.

– А на самом деле?

– А на самом деле… – Рия помедлила. – Их поймали. Его застрелили на месте, а ее отправили на рудники. Там она родила дочь. Но рудники – не место для младенцев, и добрые люди помогли пристроить малышку…

– Перебросили через забор Садов? – спросила я, улыбаясь, хотя сердце мое разрывалось от тоски.

Рия быстро взглянула на меня и ничего не ответила.

– Откуда ты знаешь эту историю? – спросила тогда я.

– Все ее знают, – пожала она плечами.

Мы вошли в дом. Может, Рия вовсе не дочь стража и девушки из Садов, может, она просто хочет быть чьей-то дочерью… Да это и не важно! Главное – не подходить к стражам, не смотреть, не разговаривать. Мы принадлежим королю.

– Ты бы хотела влюбиться? – спросила Рия.

Я не знала, что ответить.

Комната Рии была прямо под моей. Я проводила ее, помогла раздеться, закутала в одеяло. Вообще-то заходить в чужие комнаты запрещалось и мы рисковали, потому что никаких замков на дверях, конечно, не было. Но сейчас у меня уважительная причина, разве нет? Должна же я проследить, что она согрелась!

На следующий же день я нашла гвоздь, привязала его к прочной нитке и, спустив через подоконник, постучала Рии в окно. Мы договорились заранее: это будет условный знак, что на моем этаже все тихо, Рия может прийти ко мне в гости. Мы решили, пусть лучше она ко мне ходит, потому что весь второй этаж был заселен другими девочками, а на третьем жили только я и Суэла – на другом конце коридора. Было здорово сидеть с Рией в темноте и разговаривать обо всем. Это напоминало мне наши ночевки с Данатой.

Жизнь текла своим чередом. Зарядка, купание, занятия, грядки, разговоры… Мы были окружены красотой Садов и молчанием стражей, проходя мимо которых никто не смел поднять глаз. Но я чувствовала на себе взгляд того мальчишки, в котором жалость почти победила страх и который нашел в себе силы заговорить с нами, когда Рия упала в реку. С того дня он все время смотрел на меня. И я тоже смотрела на него, когда знала, что меня никто не видит. Он был, наверное, мой ровесник, и ужасно смешной. Тощий, скуластый, с темными длинными ресницами. Я смогла даже разглядеть созвездие родинок у него на левой щеке. Мне бы хотелось с ним подружиться. Ну, или хотя бы поговорить.

Но еще больше мне хотелось получить ответы на свои вопросы. И однажды после ужина я пробралась в кабинет дьензвура. Это было несложно: он на первом этаже, а окна в конце августа никто и не думал закрывать. Я знала, что после ужина дьензвур задержится. Она каждый вечер благодарила тех хранительниц, что работали на кухне, ведь «у нас принято уважать каждую девочку». Что ж, значит, у меня будет время пробраться в самый главный кабинет и потом подслушать разговор дьензвура с Асас – пока мы гуляли, болтали, они решали, как нам жить дальше.

Я залезла в окно и огляделась. Огромный письменный стол с аккуратными стопками бумаг, два кресла, одинокий стул. И большой шкаф. Надеюсь, наша дьензвур не очень любит наряды и он не завален модными шляпками. Я приоткрыла створку как раз в тот момент, когда перед дверью раздались голоса, и нырнула в пыльную темноту. Шкаф был забит папками и коробками, но здесь оставалось достаточно места, чтобы сесть. Пока дьензвур и Асас отодвигали кресла, шелестели бумагами и, кажется, заваривали чай, я тоже устроилась поудобнее и прижалась ухом к дверце.

Говорили они мало. Скрипели перьями, иногда что-то спрашивали друг у друга.

– Семян ариока семнадцать