Кьяра - Тамара Витальевна Михеева

как-то раз я шла с прополки одна. Такое бывает очень редко, но мне досталась в наказание (я не выучила урок астрономии!) грядка с саженцами аука, а хуже этого ничего не придумаешь, и я так разозлилась на всех, что решила: не пойду на ужин, буду полоть, пока не сдохну на этих грядках! Хотите, чтобы я полола колючки? Прекрасно! Вот сидите теперь и ждите меня до скончания века!

Прополка, как всегда, пригасила мой гнев, и домой я возвращалась просто уставшей. Тропинка шла параллельно с Дорогой силы, и я невольно посматривала на темнеющий в конце нее храм Семипряха. А потом, сама не знаю зачем, перешла на Дорогу силы. Храм притягивал меня. Я думала, что там можно найти ответы на все мои вопросы.

– Эй! – услышала я совсем близко и мысленно выругалась. За то, что я ступила на Дорогу силы, одними грядками аука не отделаешься.

Но это был он – мой робкий краснощекий друг.

– Нельзя тебе тут ходить, – угрюмо сказал он, не глядя мне в глаза. А мне смешно! Вот так страж – глаз на меня не смеет поднять.

– Почему же это?

– Это Дорога силы.

– И что такого?

– Ты больная, да? Нельзя здесь ходить!

– Ты же вот ходишь.

– Я не хожу. Я охраняю.

– От меня?

И тут я делаю то, что давно хочу: подхожу к нему совсем близко, провожу пальцем по его руке, от плеча к кисти, медленно веду, пытаясь поймать его взгляд. Он прикрывает глаза, глаза цвета морской воды.

– И что ты мне сделаешь?

И тут он смотрит на меня. Прямо в глаза.

– Пожалуйста, – шепчет он.

Я вспоминаю Рию, роняю руку. Закусываю губу и бегу прочь.

Это было еще летом. Сейчас осень, и я стараюсь больше не задевать «моего» стража, и если вижу его, то прохожу мимо как можно быстрее, не поднимая глаз. Но вот беда – он стал являться под мои окна по ночам.

Я отошла поглубже в комнату. Хочет стоять под моими окнами – пусть стоит. А я думала о Данате. О том, как сильно я хочу ее увидеть. И о том, как сильно, наверное, хочет увидеть Данату ее мама, ее отец, старший брат, младшие сестры. Почему они не спросят у короля, где их дочь, что с ней стало? Почему они не придут в храм Семипряха и не призовут жриц к ответу? Все понятно с моими родителями – они умерли. Не важно как, они мертвы, их похоронили, и увидеть их можно только во сне. Но Даната! Если она умерла, то почему никто не говорит, что король – убийца? И почему ее нельзя похоронить? Я не хожу на могилы родителей, детей не пускают одних далеко от ворот города, а все могилы Суэка – в Таравецком лесу, но многие ведь ходят на могилы к родным, и от этого, наверное, легче. Ульрас всегда возвращается с могилы мужа какая-то спокойная, тихая. Если же Даната жива, то почему мы не можем ее увидеть? Даже если она потеряла свою силу, молодость, красоту, она все равно наша Даната! Мне просто надо знать, что она есть, что она жива!

Эти вопросы не давали мне покоя. Да, король должен быть сильным, чтобы защищать страну от диких племен и других государств, которые всегда хотят захватить богатый Суэк, но почему эту силу надо брать у нас? Я не верю, что девушек убивают. Но если нет, то где сейчас Даната? Ответов не было. И значит, надо жить в Садах. Учиться танцевать, петь, играть на каноке, зубрить названия деревьев и звезд, пропалывать грядки. Весной мой первый бал в Садах. Мама, я помню, что не должна понравиться королю, но больше некому подрезáть мне волосы. И все эти мысли не дают мне дышать. Я никогда не узнаю, как загорелась папина мастерская и почему тебя столкнули в воду, но, может быть, я смогу узнать, что стало с Данатой.

И уберечь от этого Рию.

День за днем, день за днем, день за днем. Осень стояла мрачная, дождливая, мы не ходили больше гулять по вечерам, сидели по своим комнатам или в классах: вышивали, читали, разговаривали. Я смотрела в окно. Все время смотрела в окно. Мне было так тоскливо! Будто я в тюрьме.

– Опять он пришел, – шепнула мне Рия.

«Мой» страж стоял под окном, в тени развесистого алиана. Из-за дождя его почти не было видно, но я знала, что это он, высокий, худой, с удивительными глазами. Глазами цвета моря. Интересно, у него пост тут, под этим деревом?

Я заметила, что Рия покраснела. О Семипрях! Неужели…

– Рия…

– Я знаю, – скривилась она. – Можешь не читать мне нотации. Но могу я просто помечтать?

Я снова посмотрела на стража. Бедная Рия!

Наконец выпал снег. Он шел, шел и шел, и казалось, ему не будет конца. Теперь бессонными ночами я смотрела на его медленное падение и вспоминала, как пахнут доски причалов и вода пролива, когда снег приходит в Суэк. Пролив никогда не замерзает, но зимой в Суэке очень холодно. Все деревья стоят в ледяном кружеве. Холодно и красиво. Нам выдали теплые плащи и сапожки. Все работы на земле закончились, теперь нас мучили математикой, ботаникой, риторикой и музыкой. Зачем? Зачем, если лучшие из нас сгинут в конце Дороги силы, в храме Семипряха? Но я прилежно училась, послушно исполняла работу по дому. В первый день зимы мне исполнилось тринадцать.

И в этот вечер Рия рассказала мне про «моего» стража. Что они дружат.

– Он здесь, конечно, не с самого рождения, не как я, но тоже очень давно, – сказала она, будто это все объясняет.

– И вы видитесь?

– Ну… мы друг на друга смотрим. Тайком. Нельзя же, понимаешь. Но когда мне исполнится тридцать, он уйдет из стражей и возьмет меня в жены. Он сам так сказал.

– Сказал?

Бедная я! Напридумывала себе молчаливого рыцаря! Вовсе не на мои окна он ходил смотреть, а на Риины.

– Ну, однажды мы разговаривали. Это было на площади Будущих королей, он стоял как раз за мной. И когда церемония закончилась, он мне это сказал. Представь, какой он бесстрашный!

– Разве можно уйти из стражей Суэка?

– Говорят, можно, если уехать служить на дальние границы.

– Тебя не отпустят из Садов. Ты же видишь, они живут тут до глубокой старости.

– Это потому, что им некуда пойти. А мне-то будет куда.

– Тебе всего одиннадцать! А ему? Сколько ему? Лет тринадцать?

– И что? В одиннадцать разве нельзя полюбить? Думаешь, если мы еще не взрослые, то какие-то недоделанные, полулюди, которые даже полюбить не могут по-настоящему?

Я