Кьяра - Тамара Витальевна Михеева

зависит, будет ли твоя жизнь долгой и счастливой, у него в руках нити всех судеб, смотанные в разноцветные клубки. И храм его, и его жрицы такие же скрытные: никто из горожан никогда их не видел, даже во время обрядов.

От храма Семипряха дорога стала широкой, но мы по-прежнему шли парами, в ногу, не сбивая шага и почти не разговаривая, будто армия, готовящаяся к войне.

Белоснежный дворец казался огромным кораблем – он стоял на самом краю обрыва, и за ним было видно только бесконечное море, синий-синий Круговой пролив. Наверное, можно целыми днями сидеть у окна и любоваться этой синевой. Будь я принцессой, я бы так и делала.

Старшей принцессе, подружке Рии, в этом году исполнилось двенадцать лет. Она была пухленькая, серьезная, с глазами цвета морской воды. С ней хотелось говорить о звездах и цветах, задумчиво молчать или тихо петь нежные песенки дальних деревень, а не стоять навытяжку, как делали сейчас мы. Принцесса шла между двумя рядами: с одной стороны хранительницы Садов, зеленые пояса, с другой – воспитанницы, алые пояса. На бал нам не полагалось никаких особых нарядов. Те же белые платья. Только в волосы тем, кому уже исполнилось четырнадцать, вплели белые цветы ротуата – символ верности и чистых помыслов. Не знаю, у кого из нас тут были чистые помыслы, а главное верность, разве что у неисправимых дур, вроде Окелии и Тонты. Меня трясло от отвращения, когда юный принц и наследник престола разглядывал нас, будто мы товар в лавке!

Совсем не так смотрела принцесса. Она шла, опустив глаза, и только изредка поднимала их то на одну, то на другую из нас и даже иногда улыбалась. Рии – особенно ласково. Та, конечно, просияла в ответ. Я ее понимала. Здорово иметь такую подругу. Здорово верить, что отец подруги спасет тебя от неизвестности обряда и ты будешь жить во дворце в качестве фрейлины до тридцати лет, а потом прекрасный страж увезет тебя на дальние границы. Принцесса прошла наш ряд и подошла к трону, скромно опустив глаза. Следом шли наследные принцы. Один был старше принцессы и бесцеремонно нас разглядывал, другой – совсем малыш, он весело топал по залу и смешно надувал губы.

Мы склонили головы еще ниже. Но все украдкой разглядывали принцев. А потом и короля. Они шли с королевой, и королева улыбалась и наклоном головы приветствовала тех, кто носил зеленые пояса, а король с любопытством и легкой улыбкой смотрел на нас. Я подняла на него глаза. Мне хотелось убедиться, что в его лице есть что-то отвратительное. Что та теплота, с которой он смотрел на Данату на площади Будущих королей, – это просто игра на публику. Мне хотелось найти в нем какой-то изъян. Пусть бы это была надменная гримаса, как у его старшего сына, или уродливая бородавка, как у злых волшебников… что угодно! Но король был молод, красив и смотрел на нас ласково, по-доброму, а мне и вовсе улыбнулся, хоть я нарушила этикет, подняв на него глаза во время приветствия. И улыбка эта была веселой, будто он и впрямь рад меня видеть. И я быстро-быстро вспомнила:

черный ком – мой сгоревший отец,

раздувшееся до неузнаваемости тело – мама,

ледяное лицо в обрамлении золотых волос – Даната.

А еще почему-то вспомнились страж с глазами цвета моря и Рия, мечтающая выйти за него замуж. Дьензвур прожгла меня взглядом, и я поспешно опустила глаза и присела еще ниже в реверансе, как нас учили на уроках этикета.

И тут же боковым зрением увидела, что король остановился около Рии. Приподнял за подбородок ее лицо.

– Как тебя зовут?

– Рия, мой король.

Король потрепал ее по щеке и сказал с улыбкой королеве:

– Она как солнечный лучик, не правда ли?

Королева промолчала и даже не улыбнулась в ответ. У меня упало сердце. Нет, нет, Рия еще слишком маленькая! Король с королевой сели на свои троны. Принцесса и принцы сидели тут же, на низких резных скамеечках. Полукругом выстроились с двух сторон придворные.

– Да начнется весна! – провозгласил король, будто это от него зависело.

Заиграла музыка, наши ряды рассы́пались, лакеи засуетились, расставляя стулья и рассаживая на них придворных и старух из Садов. Начался концерт. Было невыносимо скучно. Мы знали свои номера наизусть, и никакой радости нам все это не доставляло. Волновались только те, чьи головы украшали цветы ротуата, но им положено. Сви пропустила строчку в песне. Окелия отбарабанила свою балладу так быстро и восторженно, что мало кто понял ее смысл. И только Рия была прекрасна. Король хлопал ей бесконечно. Принцесса что-то зашептала ему на ухо, и он удивленно поднял брови, а потом нахмурился.

После концерта подали угощение. Все бродили по залу с маленькими тарелочками и пробовали разные лакомства, расставленные на длинных столах. Я как раз откусила засахаренный дилион, когда услышала рядом голос короля, и не сразу поняла, что он обращается ко мне:

– Ты дважды сбилась во время выступления. Похоже, ты не очень любишь танцевать, да?

– Не люблю. – Я поспешно прожевала орех.

Король взял со стола какой-то напиток в высоком бокале и подал королеве.

– А что ты любишь?

– Плавать.

– Плавать? Удивительно. Не очень подходящее занятие для девушки.

– О, скажите это нашим наставницам, они каждое утро загоняют нас в озеро! – Мой язык будто говорил отдельно от меня. Что я несу? – Говорят, что это крайне полезно для здоровья, а те, кто хотят стать силой короля, должны быть здоровы.

– Прости, что не могу выбрать тебя своей силой в этом году и прекратить твои мучения ежедневным купанием, – улыбнулся король.

– Да, не можете, мне еще нет четырнадцати, – вздернула подбородок я.

– Ты, кажется, рада этому? – холодно осведомилась королева.

– Да! – выпалила я и тут же спохватилась: надо как-то выкрутиться теперь, замять эту дерзость. Я вспомнила слова Ульрас: – Но годы летят так быстро, не успеешь бублик съесть, а ты уже старуха.

Король расхохотался. Даже королева улыбнулась и долго-долго меня разглядывала. Потом они отошли, а я выдохнула. Кто тянул меня за язык? Если дьензвур узнает, как я разговаривала с королем… Ну и пусть! Не могу я с ними любезничать!

Потом начались танцы. Это было самое веселое за весь вечер, потому что ни меня, ни Рию никто не приглашал, и мы поболтали с ней, разглядывая придворных и обсуждая их туалеты. Король танцевал с королевой, с принцессой, с дьензвуром, с Окелией, Суэлой, Сви и Тирой, с какой-то дамой в зеленом, снова с королевой, опять с Окелией… Я смотрела на него и думала, что, если бы вдруг он пригласил меня,