Как я нечаянно написала книгу - Аннет Хёйзинг
Шрифт:
Интервал:
– Как бы все было, будь мама жива?
Папа откупорил еще одну бутылку пива, налил полный стакан.
– Она бы ужасно тебя разбаловала, слишком у нее было мягкое сердце.
– Мягкое сердце?
– Она просто не умела на тебя сердиться. Все, что ты делала, считала замечательным. Стоило тебе намалевать картинку, она сразу решала, что у тебя талант. А когда ты вырывала страницы из ее книг, она только смеялась. Все тебе позволяла. Не хочу сажать ребенка в клетку. Пусть открывает мир, говорила она. Но когда ты принялась тыкать пальчиками в компьютер, я все ж таки посадил тебя за решетку.
– Ты все еще часто о ней думаешь?
Или чаще, чем о Диркье? – сразу же подумала я.
– Каждый день, сурикатик, каждый день. – Он отхлебнул большой глоток пива и поперхнулся. Пришлось хорошенько хлопнуть его по спине.
«Сейчас примерно половина нидерландцев выбирает кремацию как быстрый и чистый способ». Это я читаю на сайте крематория Розенхоф. Почему я тотчас невольно думаю про «Чисто английские убийства»?
Маму кремировали в Розенхофе, но я ничего не помню. Смотрю на фотографии на сайте: вдруг увижу что-нибудь знакомое? В зале там висят большие картины с изображением роз. Они ничего мне не говорят.
Прокладываю на айфоне маршрут. До крематория всего шесть километров. Отправляю папе сообщение, что немножко покатаюсь на велике, и жму туда. На парковке полно автомобилей, но людей не видно. Я ставлю велосипед у входа, запираю на замок и обхожу вокруг здания.
Ничего я не чувствую.
А можно просто так взять и войти внутрь? Стеклянные двери открыты, там висит табличка с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ». По синей ковровой дорожке я вхожу в широкий коридор.
Ну вот, пожалуйста. Навстречу мне идет человек в светло-сером костюме и сверкающих черных ботинках. Голова у него лысая и блестит точно так же, как и ботинки.
– Ты из семейства Дорман? – спрашивает он.
Можно, конечно, сказать «да» и таким манером втихую поприсутствовать на кремации. Я в кино видела, кажется в «Счастливой домохозяйке». Главная героиня пошла на кремацию совершенно чужого человека, потому что хотела оплакать умершего отца.
– Э-э… нет, просто хочу посмотреть.
– Вообще так просто нельзя, идет кремация. Но скоро у нас день открытых дверей. Погоди, принесу буклетик.
Он оставил меня одну на синей дорожке. Мне очень хочется убежать, но я стою.
Вернувшись с буклетом, он спрашивает:
– Почему, собственно, ты сюда приехала? Наверняка ведь не просто так?
Я пожимаю плечами.
– Девочки… сколько тебе лет – двенадцать, тринадцать?.. не приезжают в крематорий для развлечения, верно?
– Здесь кремировали мою маму.
– О, прости. Недавно?
– Давно, мне было три года.
– Та-ак, и теперь ты стараешься оживить воспоминания.
– Да, вроде того.
Он смотрит на часы.
– Знаешь что, я могу, пожалуй, устроить тебе экскурсию, семейство Дорман еще в кофейне, а потом на сегодня все. Мне надо только отнести кофейники. Идем со мной.
Мы идем на кухню, где все из блестящей стали. В крематории чисто, что да, то да. Из большой машины он наливает кофе в два термоса.
– Если возьмешь один из термосов и сделаешь вид, будто занимаешься этим каждый день, то заодно сразу же увидишь кофейню.
Я хихикаю.
– Только не смейся, – говорит он с улыбкой. – Погоди, вот тебе фартучек. Теперь все чин чином.
Я завязываю на талии голубой фартук, иду следом. Не свожу глаз с его пиджака. Когда он открывает дверь кофейни, из одного угла доносится оглушительный смех.
Мы ставим термосы на стол с белой скатертью, на которой полно пятен от кофе. Шагая следом за ним, я быстро оглядываюсь по сторонам. Обстановка незнакомая.
– Знала бы ты, сколько тут смеются, – говорит он, снова закрыв за собой дверь. И добавляет: – Не всегда, конечно. С твоей мамой наверняка все было печально.
Я невольно вспоминаю слова Лидвин. Черный день.
– Что еще ты хочешь увидеть? – спрашивает он.
– Ну, просто, как она проходит, кремация.
Он снимает пиджак, утирает белым платком лысую голову.
– Извини, в крематории всегда жарко.
Он что, шутит?
– Знаешь что? Мы проведем что-то вроде реконструкции. Может быть, тогда твои воспоминания проснутся.
Кажется, ему становится интересно.
– Начнем с парковки, – говорит он.
Мы идем на парковку, а оттуда – снова в главный вестибюль с синей дорожкой. На ходу он рассказывает мне обо всем, что здесь происходит – где стоит гроб, где встречают семью, через какую дверь входят провожающие. Зал я узнаю, видела его на сайте. Мы садимся в первом ряду.
– А вы кто? – спрашиваю я.
– Кто я? Ты имеешь в виду, кем я работаю? Я директор.
Я опять хихикаю.
– Правда-правда. Ты, конечно, думаешь: директор разносит кофе, так не бывает. Обычно я действительно этим не занимаюсь, но одна распорядительница в отпуске, другая заболела. А администраторша в четыре уходит домой. Так что приходится мне. Ты загляни на наш сайт, там увидишь мою лысую черепушку, если кликнешь на «сотрудников». Меня зовут Мартин Фелдкамп.
– Десять лет назад здесь все выглядело так же? – спрашиваю я.
– Н-да, хороший вопрос. Восемь лет назад мы обновили интерьер. Новые полы и шторы, другие стулья. Больше красок. Так хотят нынешние люди. Повеселее. И как тебе это?
– Красиво, – коротко отвечаю я.
– Кафедра из искусственной древесины. Подлинный Пит Хейн Ээк, но тебе это вряд ли что-то говорит. Во всяком случае, весьма недешево. В смысле, дизайн. Красиво, если гроб из такого же материала. Модно.
Я смотрю на возвышение. Там стоял папа, рядом с маминым гробом? А я, я-то где была?
– А что происходит потом, когда все речи произнесены? – спрашиваю я.
– Вся компания переходит в кофейню, а мы отправляем гроб к печам. Хочешь их посмотреть?
Я киваю.
Мы спускаемся по лестнице в подвал, заходим в обложенное кирпичом помещение, где тоже много нержавеющей стали.
– Вот здесь оно и происходит. – Он хлопает по металлической дверце в стене. На блестящей стали остаются следы его пальцев. – Это печи. Полностью автоматические, с компьютерным управлением. – Он показывает на панель обслуживания. – Печей у нас четыре, поскольку нам разрешено кремировать людей только по отдельности. Так требует закон. Иначе не разобраться, где чей прах.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!