Обет колдуньи - Лорел Гамильтон

Харкия… Это имя вернуло её назад, к смерти матери, когда ейбыло пять лет.

– Она преследует меня, как призрак. У меня сегодня былтот же старый кошмар: когда она гонится за мной по коридорам.

– Ты все ещё хранишь обет, который дала столько летназад?

– Да, Паула. – Она улыбнулась, но золотисто-кариеглаза потемнели. – У каждого должна быть цель. Первой целью у меня было –стать полным подмастерьем. Второй – убить Харкию. Шесть лет назад я достиглапервой и потерпела неудачу во второй.

– Но при этой попытке вы с Белором едва не погибли.Келейос отмахнулась:

– Белор не хуже меня знал, что мы делаем, и шёл нариск. – Она подняла на Паулу потемневшие глаза. – Белор хотелскормить её бездне, как она сделала с нами.

– Но ты отказалась. Почему? – Я хочу видеть, какумрёт свет в её глазах: так это было с моей матерью. Ты знаешь, что в конце еёможно было узнать лишь по глазам? Карие глаза моей матери на распадающемся вгниении лице. Из неё тёк гной, она распухала и лопалась, поедаемая заживо. Ивосемнадцать лет Харкия преследовала меня в кошмарах. «Где прекрасная ЭлвинКроткая? Где она теперь?» – и безумный смех. – Келейос встряхнула головойи резко выпрямилась. Руки впились в подлокотники кресла, и дерево заскрипело.Она постаралась овладеть собой и сцепила ладони на коленях. – Я увижу, какона умрёт от моей руки.

– Точно так же, как умерла твоя мать? – спокойноспросила Паула.

Келейос согнула левую руку, поднеся к щеке кожаную перчатку.

– Нет. Я об этом думала, но нет. Сталь будет лучше.

– Ненависть самоубийственна. – Да. Но кто-тодолжен её уничтожить. Шесть лет назад она была ещё безумнее, чем тогда,восемнадцать лет назад. Харкию надо остановить. И не вижу причин, по которым яне могу это сделать.

– И ты ещё удивляешься, почему она хочет подстроитьтвою смерть с безопасного расстояния.

– Паула, мы ускользнули, но нам помогли демоны и намсопутствовала удача. С нами были боги. За несколько дней до того она моглаубить нас легко и быстро. Зачем ей так меня бояться, чтобы тратить на менязадание на странствие? Если на то пошло, почему не вызвать меня на арену?

– Не знаю, детка, – вздохнула Паула. – Можетбыть, все эти годы её страшит поражение от твоей матери. Или твоё избавление избездны с этой меткой.

Келейос поглядела на руку, потирая её через кожу перчатки.

– Может, она боится кончить, как Элвин. – В этоможно поверить. Она всегда боялась, что её накажут её методами. Она послала насумирать в бездну, но мы выбрались на поверхность и обрели силу – особого рода.Силу, которую слишком страшно даже пробовать. – Келейос внимательно изучалалицо травницы. – Паула, а зачем вы поместили меня в одну комнату сФиделис?

Та рассмеялась глубоким грудным смехом, и Келейос, каквсегда, представила себе при этом смехе то лицо: молодое, с огромнымиблестящими глазами, желанное – и ушедшее.

– Детка, это была единственная свободная комната. Мыхотели все поменять, когда уйдёт очередной учитель, но ты не жаловалась, и онатоже.

– Поэтому ты всегда спрашивала меня, как мы уживаемся?

– Да, но мы не знали, что Фиделис замыслила против тебядурное. Да и кого другого можно было бы поместить с Фиделис, такой, какая онаесть? Джодду, белую целительницу? Нет. Аланна – та отказывается жить в однойкомнате с простолюдинкой. А ты могла поставить её на место и, – Паулазамешкалась, подбирая слова, – тебе, отмеченной демонами, зло не так ужнезнакомо. – Но теперь она пытается меня убить. – Я так думаю.

– Так не лучше ли вызвать её на арену и решить все воткрытую? – Нет, не вызывай её. – А почему? На неё смотрели слепыеглаза. – Потому что я за тебя боюсь. Фиделис знает твою репутацию и дажевидела тебя в бою. Она мастерица иллюзий и одна из сильнейших травниц, которыхмне приходилось обучать.

– И ты хочешь, чтобы я вернулась в комнату, зная, чтоона снова готовится убить меня? Паула кивнула:

– Нам нужны доказательства, чтобы представить ихСовету.

Келейос ничего не сказала, но все знали, что Паула опасаетсяпесков. Она предпочитала решать вопросы законным путём, а не на песках арены.Если бы все было так просто, то система дуэлей была бы отменена и убийство былобы убийством. – Но веди себя осторожно. – И так, чтобы она ничего незаметила?

– Желательно.

– У меня на кровати есть старое защитное заклинание, изупражнений по чародейству. Я его активизирую. Если кто-то нарушит мой сон, онозавопит так, что мёртвый проснётся. Если Фиделис спросит, я скажу, что хотелаиспытать, действует ли оно до сих пор.

– Твои магические щиты действуют необыкновенно долго –может быть, потому, что ты ещё и заклинатель.

– Я не думаю об этом, – пожала плечамиКелейос. – Я просто этим пользуюсь. Вспомню права пророчицы и поставлюзащиту. Запечатаю на три дня замок, и опасность минует. – И что ещё?

– У меня было видение в библиотеке. Сгорели книги,кроме тех, что я спасла. Я думаю, что этот замок и эта школа сгорят.

Келейос держала в руках фарфоровую чашку, как будто у той небыло ручки, и смотрела на чай, вдыхая поднимавшийся от него пар, и к нейвозвращались силы и спокойствие. Паула сказала:

– Я свяжусь с кем-нибудь из мастеров-чародеев и попрошупоставить щит. Что ещё можно сделать для защиты школы?

– Пошли к мастеру Зельну и остальным. Каррикапредупреди, пусть удвоит стражу. Кто-нибудь пусть проследит за Фиделис. В ней,по-моему, все дело. – Келейос положила руки на стол. – Но все этоможет не помочь. Даже, скорее, повредить. Паула кивнула.

Ключевой вопрос любого пророчества. Предвиденное –непременное будущее, или чьи-то действия могут его изменить? Или вызвать кжизни? – Так или иначе, Паула, а что-то делать надо. – Верно. Япредупрежу Зельна и прочих через Башню Связи. В замке Несбита другие виды магическихпосланий запрещены. Келейос рассмеялась:

– Уж очень Первый в Совете Астранты опасается заговорови убийц.

– Они с твоей сестрой Метией все ещё вместе? Келейосвспыхнула, и скрыть это ей не удалось. – Он больше не посещает ни моюсестру, ни их ребёнка.

– Он и в самом деле вызывал тебя на пески? Келейоскивнула:

– Он собирается убить меня, когда я выйду из этой школымастером чародейства. – Келейос, а что ты ему сделала? Келейос удивлённопосмотрела на Паулу: – Что я ему сделала? Паула, он обошёлся с моей сестройхуже, чем с последней шлюхой.

– И ты, мой горячий подмастерье, обратила на это еговнимание? Келейос улыбнулась:

– Да. Я ему вонзила нож под ребро в одной из этихглупых мелтаанийских дуэлей.

– Если я правильно помню, убивать человека в одной изэтих глупых мелтаанийских дуэлей считается дурным тоном. – Он не умер.