Козлы! - Ариэль Бюто

Каролина причесалась и накрасилась. Потом поднесла руки к ушам. Ох уж эти маленькие восковые шарики! Еще вчера казалось, что она никогда к ним не привыкнет, а теперь даже жалко их вынимать. Каролина убрала беруши в тумбочку, ни сном ни духом не подозревая, что именно они обеспечили ей еще несколько лет незамужней жизни.

Ее усаживают за столик на самом сквозняке, будто мало человеку одиночества, пусть ему будет еще и неуютно. Кое-кто из посетителей китайской забегаловки поглядывает на нее сочувственно — во всяком случае, ей так кажется, — но ни один не предлагает пододвинуть ее столик к своему. Не больно-то и хотелось! Слева от Флоранс двое мужчин в галстуках, явно обезумев от умеренных цен, с высокомерием мелких начальников делают огромный заказ. Справа — женщина в окружении пяти мужчин переживает свой звездный час и трещит без умолку. Чуть подальше немолодая, некрасивая, неэлегантная, но благопристойная пара ссорится, тактично перейдя на шепот. Могли бы не утруждаться: мать с беременной дочерью за соседним столиком не обращают на них никакого внимания, они стрекочут о пеленках и обе сияют от счастья, будто вынашивают ребенка вдвоем.

Сидя в одиночестве у самой двери, Флоранс вяло наблюдает за этой маленькой человеческой комедией; чтение иллюстрированного меню представляется ей куда более захватывающим.

Официант ходит туда-сюда и старательно сверлит ее глазами. «Заняла стол для двоих, так не тяни время — заказывай, съедай и уходи!» — говорит его взгляд. Но Флоранс сегодня ничем не проймешь! Эта неуклюжая попытка ее запугать и одновременно признание своей беспомощности лишь добавляют ей веселья. На сквозняке холодно, промокшие ноги замерзают в тонких туфлях, но сердце разгоняет кровь, потому что Флоранс знает: где-то далеко, затерянный в бескрайних просторах страны своих предков, Николя думает о ней.

И когда к ее столику подходит официант, она улыбается — не ему, но Николя, и только ради возлюбленного, собравшись с силами, заказывает суп со специями, несмотря на подступающую к горлу тошноту.

Утром она получила письмо, которое шло целых десять дней, но ожидание того стоило. Три листа, испещренные божественными метафорами и трогательными откровениями. Их первый поцелуй Николя описал как событие прежде невиданное и неслыханное. Он смело имитировал амнезию, заявляя: «До встречи с тобой я не жил!» — и в это очень хотелось верить. Флоранс упивалась письмом, пока не опьянела, без конца перечитывала, пытаясь найти скрытый смысл, обнаружить зашифрованные послания. Даже поднесла бумагу к лампочке в надежде проявить знаки, написанные симпатическими чернилами, но едва не сожгла листок.

Специй в супе оказалось слишком много. Флоранс чихает и, не найдя в сумочке носового платка, сморкается в салфетку. На столе рядом с китайскими палочками лежит телефон и все так же бессердечно молчит. Неужто из России нельзя позвонить? Ах да, на его мобильнике нет международного тарифа, но телефонные будки-то в Москве должны быть!

Нужно успокоиться. Он не звонит, но не потому, что забыл о ней. Подумать только, а ведь когда он был здесь, в Париже, ее порою бесила необходимость оставаться на связи в любое время дня и ночи и отвечать на СМСки в течение пятнадцати минут из опасения, что ее обвинят в безразличии!

Мобильный телефон для свободного человека все равно что электронный браслет для выпущенного под залог: средство для наблюдения, недреманное око. Вопросик «Ты где?» застает тебя где угодно и когда угодно, и никто не откажется отвечать хотя бы потому, что знает: пройдет немного времени — и ты сам задашь кому-то тот же вопрос.

Женщина в окружении мужчин вздрагивает от неожиданности — звонит ее мобильник.

— В китайском ресторане, — отчитывается женщина, — обедаю с коллегами.

Понятно, что ее собеседник успел первым пустить в ход инквизиторское «Ты где?».

Игривый смех коллег, не слишком искреннее смущение дамы, которая прикрывает рукой трубку и закатывает глаза, но выглядит скорее польщенной, чем рассерженной.

Флоранс отводит взгляд и тупо смотрит на свою тарелку — кусочки курицы, застывшие в соусе, напоминающем обойный клей.

Вдруг экран телефона загорается, на нем высвечивается конверт. Сообщение!

Флоранс виртуозно перебирает клавиши: «Сообщения», «Новые», «Открыть».

Ты где? Целую тебя тысячу раз, моя принцесса!

Твой принц.

Флоранс готова расплакаться от радости. Связь восстановлена! Если он смог послать ей сообщение со своего телефона, значит, и она может сделать то же самое в любой момент и откуда угодно. Но как ему это удалось, каким чудом, ведь две недели от него не было ни слуху ни духу? Об этом Флоранс предпочитает не задумываться. Она просит счет, торопливо расплачивается. Скорей бы остаться одной, чтобы позвонить Николя, согреться звуком его голоса. Ее крестовый поход во славу безбрачия длился недолго — времени хватило только на то, чтобы убедить Каролину и Элизу в никчемности их выбора. А потом новая ловушка, роковая случайность, — и ты утыкаешься носом в чью-то шею и начинаешь потихоньку исследовать чужое тело, и вот ты уже опять зависишь от кого-то, а корка, что тебя покрывала, вдруг отваливается. Сердце и гормоны трудятся что есть мочи, разум же беспомощно молчит, и жизненный опыт не смеет что-либо подсказать.

Выйдя на улицу, Флоранс набирает номер Николя — и ни свист ветра, ни рев автомобилей ей не помеха. Она готовится быть нежной, но слегка рассеянной, чтобы не показать, как сильно она по нему скучает. Напрасные старания — ее приветствует автоответчик, вежливо предлагая оставить сообщение. Расстроенная, она выключает телефон. Если Николя не отвечает, значит, он не хочет с ней разговаривать. Ведь ее номер высветился, и он не мог не слышать звонок. Да нет, это просто смешно, должно же быть этому какое-то объяснение!

Флоранс набирает ответное сообщение:

Я в Париже. С тех пор как ты уехал, я словно в тумане.

Возвращайся скорей!

Николя не сказал, когда его ждать. Может, через месяц или через два. Это зависит от родственников, которых он не видел почти год, от того, как скоро ему поменяют документы, и от тысячи других причин (в подробности он вдаваться не стал). Ясно было лишь одно: их разлука будет дольше, чем их роман, едва начавшийся накануне его отъезда.

Флоранс опять мерзнет. Париж кажется ей сегодня враждебным. Мечтательная радость, с которой она ждала возвращения возлюбленного, исчезла, стоило ему дать о себе знать. Почему он так скуп на слова, думает она, почему так сдержан? Перед глазами проносятся картины: Николя среди незнакомых ей людей, у него ни минуты свободной, и он прекрасно обходится без нее. Сбросил ей сообщение, как собаке кость, подкинул несколько веточек в огонь, чтобы тот не угас, пока сам он где-то развлекается!

Стоп. Она перегибает палку. Поездку Николя планировал задолго до знакомства с ней. Он страшно не хотел уезжать, даже запретил Флоранс провожать его, чтобы не передумать в последний момент и не сдать билет на самолет. В его стране сейчас зима, минус пятнадцать, а в Париже уже набухают почки… В письме он рассказал, как целый час мерз в телефонной будке, тщетно пытаясь до нее дозвониться. Он же мог умереть от переохлаждения! Эта мысль окончательно растрогала Флоранс, и ей захотелось крепко обнять Николя.