Навеки твой - Карен Хокинс

Так, три дня назад. Как раз перед тем, как он вознамерился похитить ее и… Венеция сосредоточила на Рейвенскрофте пристальный взгляд:

– Так вот почему вы захотели уехать на континент!

Грегор отреагировал на мучительную гримасу Рейвенскрофта негромким язвительным смешком.

– Теперь вам ясно, дорогая? – совершенно спокойно обратился он к Венеции, хотя внутри у него все кипело. – Я спас вас не только от похищения, но и от убожества жизни на континенте в качестве супруги недостойного изгоя.

Венеция была на грани срыва от охватившего ее гнева.

– Позвольте мне поставить все на свои места, Рейвенскрофт, – проговорила она, задыхаясь от возмущения. – Вы не только обманули меня, сказав, что моя мать тяжело больна, но и намеревались принудить меня вести с вами тайную жизнь на континенте. Это так?

– Ну… да. Я думал, вам понравится.

Венеция с трудом удерживалась от того, чтобы не надавать ему пощечин.

– Вы считали, что мне понравится скитаться из страны в страну, не имея возможности вернуться когда-либо в Англию?

– Мы могли бы вернуться.

– Когда?

– Как только удалось бы убедить Алстера отказаться от обвинений.

– И каким образом вы предполагали этого добиться?

– Я… я думал, что, может быть, ваш отец…

– Вы смели думать, что мой отец станет хлопотать о вашем возвращении в Англию?

– Ваш отец хорошо ко мне относится!

– И моя мать тоже. Но они не согласились бы жить с вами на континенте, не так ли?

– Нет, – мрачно буркнул Рейвенскрофт. – Но я полагал, что они охотно помогут своему зятю.

– Не думаю, что они выжили из ума и отправились бы в изгнание, считая увлекательнейшим приключением необходимость скрываться от полиции и жить в гостиницах под вымышленными именами. Впрочем, как знать? Я очень люблю своих родителей, но, увы, никто никогда не считал, что у них есть хоть капля здравого смысла. Что касается меня лично, то я всем сердцем хочу лишь одного: поскорее выпутаться из этой нелепой истории.

Рейвенскрофт вскочил со стула.

– Вен… мисс Оугилви, я вправду не думал, что вы станете возражать! Я слышал, что Италия – прекрасная страна! Там есть виллы… и магазины… и всевозможные развлечения.

– А скажите на милость, на какие средства мы могли бы себе позволить эти виллы, магазины и развлечения?

Рейвенскрофт обвел комнату глазами, полными отчаяния, но не увидел ничего, кроме насмешливого взгляда Грегора и разгневанного – Венеции.

– Не поделитесь ли вы вашими замечательными планами? Может, вы уже приобрели дом? – поинтересовалась Венеция.

– А, нет. У меня, видите ли, не было средств. – Рейвенскрофт увидел выражение лица Венеции и поспешил добавить: – Но я уверен, что это в конце концов уладится.

– Не знаю, с чего это мне пришло в голову, что вы пустились в это дело неподготовленным.

Рейвенскрофт явно почувствовал облегчение, однако Грегор знал Венецию лучше.

Она выглядела разгневанной богиней. Ее платье было испачкано и помято, прическа растрепалась, но серые глаза сверкали, точно серебро, а гладкая кожа порозовела от обуревавших ее чувств. Тревога терзала Грегора с самого утра. Исчезновение Венеции заставило его признать необходимость их дружбы для него. Он не только радовался присутствию Венеции в его жизни, она была ему нужна. Перспектива никогда больше не увидеть ее или по крайней мере не увидеть при таких обстоятельствах, которым они оба всегда радовались, вызвала у него ярость.

Самое худшее заключалось в том, что все прошедшие в тревоге часы погони он представлял себе Венецию подавленной, испуганной, страдающей от одиночества. Потом наткнулся на плачевные останки их разбитой кареты, засыпанные снегом. Грегору вдруг стало невероятно холодно при виде деревянных обломков и при мысли о том, что это могло означать.

Он был встревожен и возбужден, как никогда.

Обнаружив останки повозки, Грегор добрался до гостиницы и увидел там Венецию целой и невредимой, мало того, вполне бодрой, с веселыми искорками в глазах, словно она радовалась своей «загородной прогулке» с Рейвенскрофтом. И тут Грегор ощутил в груди совсем иное чувство, которое он даже не мог определить. Во всяком случае, оно могло дать новый толчок его бурному темпераменту.

Впрочем, он быстро остыл, заметив, с какой злостью и пренебрежением смотрит Венеция на своего похитителя. Усмехнувшись себе под нос, он откинулся в кресле и стал ждать дальнейшего развития событий.

Рейвенскрофт, склонный все на свете толковать в свою пользу, удовлетворенно кивнул и взял руки Венеции в свои.

– Я не из тех мужчин, которые совершают необдуманные действия. Разумеется, у меня есть план, который учитывает и предусматривает любые возможные осложнения.

Венеция перевела взгляд с Рейвенскрофта на окно, за которым по-прежнему валил снег.

– В самом деле? – проговорила она. Грегор с трудом сдержал смех. Рейвенскрофт крепче сжал руки Венеции.

– В самом деле, дорогая! После того как мы поженимся, мы уедем в Италию через Францию.

– Каким образом? Ведь это не дешевое удовольствие.

– Не думайте об этом. У меня достаточно денег, чтобы оплатить эту поездку.

– Полагаю, мы будем путешествовать с большой роскошью.

Рейвенскрофт смутился, но продолжал улыбаться.

– Если и не с роскошью, то, во всяком случае, с комфортом.

Грегор откашлялся. Венеция и Рейвенскрофт повернулись к нему.

– Мне известно, сколько стоит переезд во Францию через Ла-Манш, – сказал Грегор. – Много ли денег вы взяли с собой?

– Достаточно, – покраснев, ответил юнец.

– Больше двадцати фунтов?

Помолчав, Рейвенскрофт сказал:

– Конечно.

У этого щенка нет даже десяти фунтов, скорее всего у него вообще нет ни пенса, подумал Грегор, однако решил сделать парню некое снисхождение.

– Если у вас, предположим, имеется двадцать фунтов, вы сможете переправиться через Канал с относительным комфортом. Займете отдельную каюту, получите питание, а также уплатите за погрузку и разгрузку вашего багажа, лошадей и экипажа.

– А если у меня с собой меньшая сумма?

– На десять фунтов вы могли бы получить отдельную каюту, но, вам пришлось бы; самому заботиться о еде и о погрузке и разгрузке ваших вещей. Поскольку вы не уведомили мисс Оугилви о вашем предполагаемом бегстве, уверен, что багаж ее невелик.

– Даже очень мал, – сообщила Венеция с нескрываемым возмущением. – Рейвенскрофт, я вижу по выражению вашего лица, что переезд через Ла-Манш кажется вам куда более дорогим, чем вы думали. Вы навели хоть какие-то справки до того, как затеяли этот безумный побег в Италию?