Заколдованная Элла - Гейл Карсон Ливайн

— Почему ты ее ешь, раз она такая плохая? — спросила Оливия сестру. — Я есть хочу!

— Тебе, по-моему, досталась хорошая каша. А я ем свою, давлюсь этой гадостью… — Она слизнула прилипший в уголке губ кусочек. — Ведь мне нужны силы, я же здесь главная и должна доставить вас в пансион в целости и сохранности.

— Никакая ты не глав… — начала Оливия.

— Барышня, вам не понравилась овсянка? — испугался хозяин гостиницы.

— У нашей сестрицы несварение желудка, — ответила Хетти. — Можете забрать у нее тарелку.

— Я им не сестра, — проговорила я, провожая глазами хозяина, который скрылся в кухне.

Хетти засмеялась и выскребла из тарелки остатки каши.

Хозяин вернулся с блюдом, выложенным толстыми ломтями черного хлеба с изюмом и орехами.

— Может быть, он успокоит желудок барышни? — предположил он.

Я торопливо откусила большой кусок, и тут хозяина позвала дама за соседним столиком.

— Элла, положи хлеб. — Хетти отломила корочку и попробовала. — Он для тебя слишком сытный.

— Сытное мне полезно! — заявила Оливия и потянула блюдо к себе.

И они в два счета умяли мой завтрак.

Этот кусочек хлеба оказался единственным, что мне удалось проглотить за трехдневный путь, не считая бодрящего снадобья. Хетти отняла бы у меня и его — но сначала попробовала. И я с удовольствием отметила, что ее перекосило.

В последний день пути в Дженн — городок, где был наш пансион, — мы проехали через плодородные возделанные поля. День стоял солнечный, над полями висела дымка, и от жары я едва не забыла о голоде. У Хетти нашлись силы только на один приказ — обмахивать ее веером.

— И меня! — сказала Оливия.

Она уже сообразила, что если Хетти велит мне что-то делать, то я слушаюсь, а если сама Оливия тоже мне это велит, я слушаюсь и ее. Хетти не объяснила сестре, почему я такая послушная. Она вообще почти ничего не объясняла туповатой Оливии, к тому же ей было, наверное, приятно хранить эту восхитительную тайну.

Руки у меня болели. В животе урчало. Я глядела в окно на стадо овец и мечтала хоть как-нибудь отвлечься от созерцания овец и мыслей о чечевичном салате. Мольба моя была услышана: наши лошади ни с того ни с сего понеслись галопом.

— Огры! — закричал кучер.

Дорога позади скрылась в облаке пыли. Сквозь него я различила шайку огров — это они поднимали пыль на бегу.

Нам удалось оторваться от них. Облако пыли удалялось.

— Куда вы бежите? Ведь мы ваши друзья! — крикнул один из огров. Голоса нежнее я не слышала. — Мы исполним ваши заветные желания. Даруем богатство, любовь, вечную жизнь…

Заветное желание… Мама! Огры могут ее воскресить! Действительно, к чему бежать от того, что нам всего нужнее?

— Останови, — тут же приказала Хетти, но это было излишне. Кучер уже придержал коней.

Огры нас догоняли, им осталось всего несколько ярдов. На овец их колдовство не действовало, и они в ужасе разбегались и отчаянно блеяли. Блеянье на миг заглушило медовые голоса — и чары развеялись. Я тут же вспомнила, что воскресить маму огры не могут. Кучер хлестнул коней, и они снова пустились галопом.

Но ведь огры вот-вот минуют овечье стадо, и мы снова окажемся в их распоряжении! Я крикнула Хетти, Оливии, лакеям и кучеру:

— Орите во все горло, заглушите их!

Кучер понял меня первым и закричал всякие диковинные незнакомые слова. Потом вступила Хетти:

— Съешьте меня последней! Съешьте меня последней! — заходилась она.

Однако спас нас не кто-нибудь, а Оливия. Ее нескончаемый вой не то что слышать — думать не давал. Не понимаю, когда она успевала перевести дух, — вой был ровный и непрерывный. Мы уже миновали предместья Дженна, огры скрылись вдали, я пришла в себя после пережитого — а Оливия все не унималась.

— Олли, замолчи, — простонала Хетти. — Никто никого не съест. У меня от тебя мигрень.

Но Оливия не унималась, пока кучер не остановил коней, не влез к нам и не влепил ей звонкую оплеуху.

— Извините, барышни, — сказал он и вылез обратно.

* * *

Пансион помещался в обычном деревянном доме. Так мог бы выглядеть дом средней руки торговца — если бы не огромные цветущие кусты, обстриженные в виде девиц в пышных юбках.

Я уповала на то, что обеденные порции здесь щедрые.

Когда мы въехали, дверь открылась и навстречу нашей карете вышла седовласая дама с царственной осанкой.

— Добро пожаловать, милые дамы. — И она присела в реверансе — ах, какой это был грациозный реверанс, просто на зависть!

Мы тоже сделали реверансы.

Она махнула рукой в мою сторону:

— А это кто?

Я тут же подала голос — иначе встрянет Хетти и объяснит мое присутствие как-нибудь не так, как мне бы хотелось.

— Мадам, меня зовут Элла. Мой отец — сэр Питер Фреллский. Вот его письмо к вам.

Я вытащила отцовское письмо и кошелек из ковровой сумки.

Дама положила письмо и кошелек — предварительно привычным движением взвесив его в руке — в карман фартука.

— Весьма приятная неожиданность. Меня зовут мадам Эдит, я директриса вашего нового дома. Добро пожаловать в наше скромное заведение.

И она снова присела в реверансе.

Мне это уже начало надоедать. Когда я присела в ответ, в правой коленке хрустнуло.

— Мы только что отобедали.

Прощайте, щедрые порции.

— И сидим за рукоделием в вышивальной зале. Барышням не терпится познакомиться с вами, а чем раньше примешься оттачивать образование, тем лучше.

Она провела нас в большую светлую комнату.

— Милые дамы, — провозгласила мадам Эдит, — это три ваши новые подруги.

Девушки в комнате, как по команде, разом встали, сделали книксен и сели обратно. Все они были в розовых платьях и с желтыми лентами в волосах. Мое платье с дороги было все измято и в пятнах, а немытые волосы, наверное, совсем растрепались.

— Милые дамы, за работу, — сказала мадам Эдит. — Новым ученицам поможет учительница рукоделия.

Я осторожно села на стул у дверей и мрачно оглядела залу, где царила сплошная утонченность. И случайно встретилась с глазами с девушкой примерно моих лет. Она робко улыбнулась. Наверное, лицо у меня смягчилось: девушка улыбнулась шире и подмигнула мне.

Учительница рукоделия принесла мне иголку, цветные нитки и круглый лоскут белого льна, на котором был размечен узор из цветов. Мне надо было вышить цветы по контуру. Потом из этой тряпочки можно будет сделать подушку или обтянуть ею спинку стула.