Не проспи любовь - Люси Китинг

– А что насчет других типов привязанности? спрашивает Лейлани Мимун. – У взрослых?

– Мисс Мимун! Ей так не терпится обсудить красивое и трагичное чувство, именуемое любовью! – дразнит Леви, опираясь локтями на край стола и прижимая ладони к сердцу.

Лейлани заливается краской, снимает очки и начинает яростно протирать стекла. Она по уши влюблена в Леви. Первой приходит в класс и последней уходит, выполняет всю домашнюю работу и протирает очки каждый раз, когда он задает ей прямые вопросы.

– Мы поговорим об этом в следующий раз, – говорит Леви. – Но существует множество теорий. Некоторые считают, что любовь бывает двух видов: страстная и сострадательная. Сначала приходит страстная, и длится она в большинстве случаев всего несколько лет, затем сострадательная – она крепче и дольше. Другие считают, что любовь состоит из трех компонентов: близость, страсть и преданность, и разная комбинация этих компонентов создает разные типы любви.

Он рисует на доске треугольник и пишет вокруг него слова.

– Как грустно, – говорю я, не сдержавшись. – Пустая любовь. – Не могу ничего с собой поделать и смотрю на Макса. Глядя на него, я не могу осмыслить, что пустая любовь возможна.

– Все это ерунда, – говорит Макс. Когда Леви поворачивается к нему с поднятыми бровями, он поясняет: – Зачем пытаться объяснять такие случайные явления, как любовь? Ведь практически невозможно определить, что это такое.

– Только Селесте не говори, – советует кто-то с задних рядов, и все хихикают. Все, кроме меня. У меня кружится голова. Получается, Селеста и Макс – не просто «парочка». Они – та самая парочка. Идеальная парочка, о которой все знают, которую все поддерживают. А мы с Максом друг другу никто.

– Разумеется, дело в человеческой природе, – говорит Леви, игнорируя комментарий. – Мы стремимся дать определение тому, чего не понимаем. Но мы обсудим и это. Ну что, ребята, социальная психология – офигенный предмет, правда?

Мы все недовольно бормочем и закатываем глаза, когда звенит звонок.

– А, пока не забыл! – громко говорит Леви, когда все начинают собираться. – Я принес вам, трудолюбивые юные ученые, угощение. Знаю, что вы подумали: такой гениальный преподаватель, да еще и кулинар? Ответ – да. Поставлю у двери. Угощайтесь. – Он достает из ящика стола небольшой пластиковый контейнер и открывает его. В нем лежат на удивление симпатичные шоколадные печенья. – Кстати, они веганские! – заявляет он.

Напоминание о Селесте напрочь отбило у меня аппетит. Но я никогда не встречала невкусных печений, поэтому поспешно беру одно. Печенье мягкое и нежное, у меня сразу же текут слюнки. Я уже готова вонзить в него зубы, как вдруг кто-то хватает меня за руку, отдергивает ее от моего рта и прерывает мою пищевую эйфорию.

– Не ешь! – с легким раздражением кричит Макс и бросает печенье в мусорку, словно оно горит; вид у него беспокойнее, чем в последние дни, беспокойнее, чем… всегда. Потом он снова смотрит на меня круглыми глазами, словно не может поверить в то, что наделал. Я сглатываю. Мы оба смотрим в мусорку, я слышу, как тяжело он дышит.

– Бедное печенье, – только и говорю я. И так оно и есть – печенье выглядит очень грустно и одиноко, к тому же нужно было заполнить тишину.

– Оно из миндальной муки, – наконец говорит Макс, возвращаясь к своему обычному тону и не отрывая глаз от мусорки. – В прошлом году Леви приносил такие же. – Повисает пауза, потом Макс спрашивает чуть тише: – Ты как, нормально?

– Ага, – выдавливаю я из себя, все еще не осмеливаясь встретить его взгляд. – Спасибо.

– Да ерунда, – говорит он, пробегая рукой по волосам. Потом прочищает горло и выходит из класса, как будто побег с места преступления сотрет само преступление.

– Вот наглец! – восклицает Лейлани Мимун, подходя ко мне. – Вы вообще дружите?

Но я не могу ничего ответить, мои мысли где-то очень далеко, у продуктовой палатки в Бангкоке.

Он помнит, что у меня аллергия на орехи.

Потому что помнит все.

Потому что он там был.

Потому что на самом деле он и есть Макс из моих снов.

Последние две недели, пока я пыталась во всем разобраться, он был рядом. Мой Макс. Это и в самом деле он. В минуты моих тревог и сомнений до него было буквально рукой подать – он сидел на ряд ближе к доске, чуть левее, чем я.

Я иду по коридору, в голове у меня туман, я пытаюсь понять, что все это значит, и вдруг в дверях кабинета физики замечаю кудри Оливера и останавливаюсь, чтобы и он меня заметил.

– Иеремия, – горячо говорит Оливер щекастому мальчику в футболке с логотипом World of Warcraft. – Я не знаю, как еще тебе объяснить. Существование динозавров никоим образом не доказывает, что когда-то по Земле бродили драконы.

– Я просто хочу, чтобы ты согласился, что, если мы еще не нашли драконьих останков, это вовсе не значит, что драконов не было! – Иеремия нервно потирает ладони – скорее всего, вспотевшие. – А кто, по-твоему, уничтожил замок в Румынии, руины которого я тебе показывал на той неделе?

– Покажи мне останки крыльев – вот тогда поговорим, – небрежно бросает Оливер и тут замечает меня. – Кстати о средневековых девушках. – Он приветливо усмехается.

Я улыбаюсь.

– У вас очень интересный разговор, не заканчивайте.

– Мы все равно уже собирались заканчивать, – говорит Оливер. – Вот глава нашего Фанклуба по сериалу «Игра Престолов», – он показывает на Иеремию, кроме которого, как я теперь замечаю, в кабинете никого нет. – Иеремия, познакомься с Элис. Пока рано загадывать, но я почти уверен, что она станет моей первой женой.

Иеремия скрещивает руки на груди.

– Девочкам к нам нельзя.

– Девочкам к нам можно, – говорит Оливер. – Просто они сами к нам не хотят.

– У меня вечеринка в пятницу, – говорит Оливер, когда мы идем к нашим двухколесным «товарищам». – Родители уезжают… в очередной раз.

– И ты не хотел приглашать Иеремию? – шутливо укоряю его я. – С виду он очень дружелюбный малый!

– Да нет, Иеремию я позвал, – говорит Оливер. – Я пускаю на свои вечеринки всех, а не только старшеклассников, в отличие от некоторых…

Он смотрит на Макса, который стоит рядом с моим Франком, смущенный и раздраженный. Сердце начинает биться быстрее, когда я впервые смотрю на Макса с мыслью о том, что я ничего не придумала. Все взаправду. Он встречает мой взгляд, и я тут же опускаю глаза.

– А, Вулф, – говорит Оливер, достает ключи и снимает «сегвей» с сигнализации с таким звуком, будто это «порше». Он либо забыл о своей враждебности к Максу, либо разыгрывает вежливость – скорее всего, второе, зная Оливера. – А я как раз рассказывал Элис, что у меня будет вечеринка. Прийти могут все, даже такие, как ты.