Не проспи любовь - Люси Китинг

– Как великодушно. Спасибо, – говорит Макс.

– Ну так что, Элис? – спрашивает Оливер, будто не замечая Макса. – Вечеринка в пятницу. Приходи пораньше, если хочешь – побудем наедине, – предлагает он, бросает на Макса взгляд и уезжает на своем «сегвее».

– Почему он вечно ошивается рядом с тобой? – спрашивает Макс, хмурясь.

– Может, это я вечно ошиваюсь рядом с ним, – говорю я, и Макс хмурится еще сильнее. Потом с минуту смотрит себе под ноги. Когда он поднимает глаза на меня, взгляд у него настороженный, но добрый.

– Так это… – начинает он. – Можно с тобой поговорить?

Я плохо представляла, что такое гребной спорт, пока не перебралась в Бостон, – здесь им занимаются повсюду. По крайней мере, на реке Чарльз: она огибает Бостон, отделяя его от Кембриджа, и если гуляешь по берегу, то встречи с гребцами и их лодками просто не избежать. Этот вид спорта кажется и скучным, и красивым одновременно. Скучен он, по мне, для гребцов, сидящих аккурат друг за другом, будто выводок мускулистых утят, и постоянно работающих веслами. А красивый – для тех, кто наблюдает за этой слаженной работой и за тем, как лодки плавно скользят по воде.

– Симпатично гребет, – замечаю я, указывая на мужчину, проплывающего мимо нас с Максом в лодке блестящего карамельного цвета. Хочется свесить ноги в воду, но она темная и страшная, поэтому я просто тыкаю палкой в листья.

– Такое весло называется двухлопастным, – говорит Макс.

– Как-как?

– Они для байдарок. А его лодка называется «каяк» – как байдарка, только одноместная. Знаю, слово смешное, – говорит он, бросая на меня взгляд.

– Откуда ты все это знаешь? – спрашиваю я.

– Понятия не имею, – он пожимает плечами. – Просто знаю и все.

Палкой вылавливаю из воды какой-то мусор и кладу на край причала.

– Как думаешь, здесь где-нибудь есть мертвецы? – спрашиваю я. Есть у меня такая странность: стоит мне оказаться за городом, меня сразу начинает мучать вопрос, можно ли здесь спрятать труп. Должны же где-то храниться тела убитых, учитывая, сколько преступлений остаются нераскрытыми!

Макс начинает хохотать. Я впервые слышу его смех в реальности. В моих снах он смеется постоянно.

– Ты ненормальная, – говорит он и откидывается назад, на локти.

– Да-да, – говорю я. – Мне уже говорили. – Но мне так хочется спросить, почему мы уходим от разговора?

Сажусь вполоборота к Максу и поднимаю на него взгляд.

– Так что же? – Я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие и непринужденность – и все же не могу сдержать радостную улыбку до ушей. Ну, не могу ничего с этим поделать, даже если бы и хотела. Думаю, случись сейчас солнечное затмение, я буду светиться в темноте. Не верится, что Макс реален, что он рядом, что между нами – считаные сантиметры.

– Что? – переспрашивает он, косясь на меня. Вид у него беззаботный. Он что, издевается?

– Не вынуждай просить, – говорю я. – Я и так слишком долго ждала. – Эта откровенность смущает меня саму, но я чувствую, что беспокойство отступило. Передо мной не Макс Вулф, капитан футбольной команды, лучший ученик школы. А просто Макс, такой, каким и был всегда. И в глубине души я знала это и раньше. Однако мне нужно, чтобы он сам это сказал.

Макс ухмыляется и прикрывает глаза ладонью, глядя на меня.

– Ладно, я помню.

– Что же ты помнишь? – с притворным непониманием спрашиваю я.

– Помню сны, Элис! – несдержанно восклицает он, но не может сдержать улыбки. – Довольна?

Еще как. До безумия. Но пока что нельзя ему это показывать.

– Не раскроете ли свой тезис, мистер Вулф? – спрашиваю я, старательно пародируя Леви.

– Ладно. – Макс стягивает свитер, складывает его и кладет себе под голову. На секунду обнажается полоска его живота, и я забываю, о чем мы говорим. Но слова Макса возвращают меня к реальности.

– Я вспомнил тебя сразу же, как увидел. Ты начала мне сниться, когда я был маленьким. Тогда ты выглядела иначе. У тебя была смешная стрижка под горшок, а Джерри всюду за тобой ходил… – Он улыбается уголком рта, а я – во весь рот.

– Всему виной отец-одиночка, – довольно говорю я. – Он не мог понять, как заплести мне косичку, поэтому просто все отрезал.

– Мне было плевать на прическу, – говорит Макс, глаза у него закрыты. – Я считал тебя самой крутой девчонкой на планете. И до сих пор считаю.

Я обдумываю его слова, краснея. Ложусь рядом, подложив под голову на свою сумку.

– А я думала про тебя: «А он ничего», – признаюсь я. – Но на самом деле я просто использовала тебя, чтобы сблизиться с Горацио.

– Мир его праху, – говорит Макс. – Он был лучшей черепашкой северных штатов!

Мы лежим в тишине, солнце согревает наши лица. Если бы это был сон, я бы перевернулась на живот и запустила пальцы в густые волосы Макса. Или ласково потрепала бы мочки его ушей. Во сне мы все время вместе. Но это не сон. Я спрашиваю себя, скучает ли он по всему этому так же, как я. По тому времени, когда мы были близки, – не то что сейчас.

Краешком глаза я замечаю, что по реке снова плывет мусор: газета и, самое странное, носок, а за ним – ярко-зеленый лифчик. А потом появляется что-то уже совсем удивительное: резиновая уточка. Хочу показать на нее Максу, но она уже слишком далеко и теперь похожа на пакетик из-под сока или баночку из-под газировки.

Тогда я рассказываю Максу про поздравительные открытки из ЦИСа, про павлинов и спортивную одежду доктора Петермана. Я говорю бессвязно и сама это чувствую, но не могу остановиться. Макс рядом и слушает только меня одну – это чувство придает столько сил! Я могу говорить вечно. Но есть вопросы поважнее… например, почему вообще это все происходит.

– Ты слышал о таком? О Центре изучения сна?

Макс молчит, я оборачиваюсь к нему и вижу, что он глядит на меня, раскрыв рот.

– Это не шутка? – спрашивает он.

– Что? – спрашиваю я, запутавшись. – Павлины?

– Ты тоже ходила в ЦИС, – говорит он, будто пытаясь свыкнуться с этой мыслью. Будто не может в это поверить.

– А я тебе о чем говорю! – восклицаю я. – Погоди, тоже?

Макс смотрит на небо и качает головой.

– Все страннее и страннее.

– Ты тоже ходил в ЦИС! – почти кричу я. О таком повороте событий я и мечтать не могла. Если нам с Максом снится одно и то же и мы в детстве ходили в один и тот же центр, чтобы наши сны изучили, значит, именно в ЦИСе можно найти ответы на все наши вопросы.

– Да, ходил, – подтверждает Макс. – Мне в детстве снились ужасные кошмары, и наш врач посоветовал маме ЦИС. Но я выкинул все открытки, в отличие от некоторых… – Он приоткрывает один глаз и усмехается.