Легкий как перышко - Зои Аарсен

– Я могу быть Дженни, если хочешь, – серьезно сказала я. Ее горе было таким сильным, что я была готова сделать что угодно – даже пожертвовать своей личностью, – чтобы вернуть прежнюю маму.

* * *

– Что-то мне не хочется готовить. Может, сходим к «Бобби»? – предложила мама, когда я, открыв холодильник, стала обозревать его содержимое. Показаться с мамой «У Бобби» в вечер субботы было бы ужасно, будь я прежней МакКенной. Но сейчас, поколебавшись пару мгновений, я согласилась. Проспав целый день, я не на шутку проголодалась, а в нашем холодильнике ничто не могло сравниться с гигантским салатом шефа в закусочной.

Выйдя на улицу, мы увидели, как Трей подъезжает к своему дому на немытой серой «Тойоте». Я моментально вспомнила ее салон: мягкие сиденья и слабый хвойный запах освежителя воздуха, висевшего на зеркале заднего вида. Моим первым побуждением было отвернуться, притворившись, что я не слышала, как всего в десяти футах от меня заглушили двигатель. Но маме обязательно нужно было помахать ему, так что избежать дружеского обмена фразами не получилось.

– Привет, Трей! – крикнула мама, когда тот вылез из припаркованной машины.

– Привет, миссис Брейди! – ответил Трей. К маме все еще обращались «миссис», хотя все в городе знали, что отец бросил нас семь лет назад[5]. Он небрежно кивнул мне, ни словом более не признавая мое присутствие. Его поведение сказало мне все, что мне нужно было знать: он считал мое восхождение к популярности отвратительным и был разочарован во мне. Социальная дистанция между нами значительно увеличилась.

– А этот Трей красивый парень, – заметила мама, когда мы сели в машину и стали пристегиваться. – Я бы и не подумала, что он вырастет таким симпатичным. Ребенком он выглядел нелепо. Что говорят о нем в школе? Девушка есть?

Я видела, на что она намекает. Неприятная правда состояла в том, что я сомневалась, интересовался ли Трей мною в романтическом плане – и позволили бы наши совершенно разные друзья нам встречаться без известного рода неловкости. Ну, в конце концов он знал, где меня найти. Мамины намеки почему-то расстроили меня – наверное, потому что Трей мне нравился еще с начальной школы, когда он вел себя, как старший брат. Я понятия не имела, какие девчонки его привлекают, но была уверена, что сама я недостаточно для этого крута. Хотя это было и неважно, потому что мечтала я о Генри Ричмонде.

– Он настоящий фрик, мама. Девушки его избегают.

Мама завела машину и спокойно сказала мне:

– Фрик? Мне не нравится твоя новая привычка смотреть свысока на других детей в школе. С тех пор как ты начала снова общаться с Оливией и Кэндис, ты перестала, мне кажется, замечать, как критично ты стала настроена. Ты не была такой, когда дружила с Черил.

Ох, ну конечно же мама не понимает, что невозможно быть одновременно принятой в престижный круг и при этом поддерживать крепкие отношения с непопулярными друзьями. И она никогда не поймет, почему я, обычная девушка из старшей школы Уиллоу, не могу состоять в романтических отношениях с Треем Эмори – даже если, как откровенно выразилась Оливия днем ранее, он действительно сексуален, если не обращать внимания на его странности. Я помнила, каким серьезным умником он был в детстве. А также то, как когда-то, давным-давно, он сильно старался меня рассмешить.

Во время ужина «У Бобби» я почувствовала вибрацию в сумочке и достала телефон. Это было сообщение с неизвестного номера, содержавшее вложенное фото рентгеновского снимка с подписью: «К танцам готов. Генри».

Субботние вечера в сентябре служили напоминанием, что я еще не полностью сбежала от предыдущей жизни. Хотя все в школе и так знали, что у меня нет парня, я все равно порадовалась, что никто не видел, как мы вместе с мамой едем с ужина домой на закате. Вечера пятниц были предназначены для подружек – для ночевок друг у друга, совместных походов в кино. Субботние же вечера оставляли для парней. Кэндис и Айзек уже наверняка катались по городу в его пикапе, явно не планируя ничего хорошего. Скорее всего, Мэтт и Миша тоже запланировали поход в кино или за пиццей к «Федерико».

Оливия была из тех девушек, что стремятся к постоянному самоутверждению: даже со своего романтического свидания с Питом в честь ее дня рождения она весь вечер присылала мне, Кэндис, Мише и Вайолет сообщения. К одному из них она прикрепила фото золотого ожерелья с подвеской в форме буквы «О», которое ей подарил Пит.

Год назад мне показалась бы невероятной мысль, что у меня может появиться парень до окончания школы. Теперь же я начала задумываться о возможных свиданиях по вечерам в субботу. Возможно, в будущем июле, ближе к семнадцатому дню рождения, рядом окажется симпатичный парень с блестящими глазами – вроде Генри, – который порадует меня романтичным подарком. В конце концов, год назад невозможно было бы даже подумать, что меня пригласят на вечеринку в дом Оливии.

Я лежала на животе на кровати и читала журнал, когда мое внимание привлекла вспышка света за окном. Я встала и подняла жалюзи. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидела, что это Трей бродит с фонариком по своему заднему двору. В его спальне горел свет – как и в передней части дома, где, судя по доносившимся звукам, его родители и младший брат смотрели поздние субботние комедийные телепрограммы. Трей присел на корточки рядом с кустами у забора, отделявшего его двор от нашего, и начал там словно бы что-то искать.

Снедаемая любопытством, я (хотя и не могла бы вспомнить, когда в последний раз мы с ним нормально общались) подняла окно и тихонько спросила:

– Что ты там делаешь?

Послышался шорох. Трей встал, луч его фонарика, скользнув по обшивке дома, остановился на моем лице. Инстинктивно я прикрыла глаза.

– У одной из уличных кошек, которых кормит моя мама, здесь котята, – прошептал он в ответ. Из-за громкого стрекота сверчков я едва смогла его расслышать.

– Погоди минутку, – пробормотала я, внезапно ощутив желание принять участие в том, что он делает. Я стянула со стула кардиган, накинула его на себя и выскользнула на улицу через заднюю дверь кухни. Открыв нашу заднюю калитку, а потом – калитку, ведущую на участок Эмори, я присоединилась к Трею в прохладной темноте. Он снова присел на корточки и наклонился. Все еще включенный фонарик лежал на траве рядом с ним, но его свет был направлен в сторону от того, что он разглядывал. Черная выцветшая футболка, приподнявшись на спине Трея, выставила напоказ волнистую линию его позвоночника и немного – ложбинку в нижней части спины. Я покраснела из-за того, что, пусть ненамеренно, рассматривала вот так его тело – и была рада, что темнота скрывает мое смущение.

– Кажется, их тут шестеро, – прошептал он, не глядя на меня. Я присела рядом с ним и присмотрелась. Маленькая трехцветная кошка растянулась под белыми кустами азалии в саду Эмори, все еще цветущими из-за столь необычной для осени теплой погоды. – Посмотри-ка на серого малыша.