Либеральный лексикон - Ирина Борисовна Левонтина

правозащитник не было. Показательны язвительные замечания Солженицына в его знаменитом эссе «Наши плюралисты»:

Наши плюралисты, согласны были и на эту власть и на эту конституцию – только чтоб она «честно выполнялась».

Преувеличением столичного диссидентства и эмиграционного движения отвратили внимание мира от коренных условий народного бытия в нашей стране, а лишь: соблюдает ли этот режим-убийца свои собственные лживые законы?

Здесь Солженицын хочет сместить акцент с права как закона на право как то, в чем государство не смеет ограничивать человека.

В недавнем интервью правозащитницы Нины Брагинской говорится как раз о том, что у нас до сих пор нет единого представления о сути правозащиты. Она говорит о правах человека как о некоторой «дистилированной» вещи, не связанной ни с политикой, ни даже с правотой:

Не нужно вам объяснять, что понятие «правозащита» у нас не приживается. Правозащитники для большинства «либерасты». И Дмитрий Леонов, создавая Правозащитный центр, в общем, не нашел понимания правозащиты, которая не интересуется, «кто прав, кто виноват» – а интересуется такой специфической дистиллированной вещью, как права человека. Даже в «Мемориале» не очень понимали. Мне кажется, что и Ковалев. А уж он этому отдал много чего. Но я помню его телевизионные выступления в 93-м году о «целесообразности» расстрела парламента, «если не мы их, то они нас» и т. д. Такую риторику я могу представить себе в разных устах, но не в устах же правозащитника! «Мемориал» мог бы быть вне политики, но слишком много людей боялись противостояния. Именно страх политики бросал в сторону лояльности власти, а это уже политика. Конечно, под «политикой» молчаливо понимали и понимают противостояние власти, а подчинение ей и сотрудничество «политикой» не именуется, что нонсенс, конечно.

Замечательно, что неопределенность семантики компонента прав- в русском слове правозащитник совершенно отсутствует в английском эквиваленте human rights activist.

При этом в русском языке эти два понимания права издавна различались. Так, у Антиоха Кантемира в качестве источника индивидуальных прав, которые попираются неправедными судьями, называются как «естественный закон» (сейчас в этом же значении часто употребляют выражение естественное право), так и «народны правы». В первой сатире Кантемира, написанной в 1729, дается иронический совет судьям:

Если ж кто вспомнит тебе граждански уставы,

Иль естественный закон, иль народны нравы —

Плюнь ему в рожу, скажи, что врет околёсну,

Налагая на судей ту тягость несносну,

Что подьячим должно лезть на бумажны горы,

А судье довольно знать крепить приговоры.

В 2006 году один из авторов этих строк посвятил специальную колонку оговорке человека, спутавшего эти два выражения – правоохранительные органы и правозащитные организации – https://stengazeta.net/?p=10001048. Это казалось совершенно удивительным. Однако за прошедшие годы многое изменилось, и различие между словами правозащитный и правоохранительный размывается. Например, существует чоп (частное охранное предприятие) «Правозащита»: http://pravozashita-osa.ru/.

Кроме того, стоит указать и на еще одно обстоятельство, которое пока недостаточно осмыслено. Дело в том, что представление о правах человека связано с индивидуалистическим мировоззрением и, естественно, находится в сложных отношениях с религиозным мировосприятием. В свое время эта проблематика обсуждалась:

Христианское сознание как бы не соглашается стать на формальную точку зрения и защищать свободу совести, свободу веры, как формальное право человека. [Н. А. Бердяев. Миросозерцание Достоевского (1923)]

Тот, кто формально отстаивает право свободы совести, тот обнаруживает этим отсутствие и религиозной свободы и религиозной совести. [Н. А. Бердяев. Философия свободы (1911)]

Ибо так называемые права человека, права свободы, равенства, безопасности, собственности, не выходят из сферы частного интереса и частного произвола, и их признание в декларации есть «признание безудержного движения тех духовных и материальных элементов, которые составляют жизненное содержание эгоистического человека». [П.И. Новгородцев. Об общественном идеале. Глава II (1917–1921)]

В брежневское время, когда религия испытывала давление со стороны власти, а в правозащитном движении одним из важнейших направлений борьбы за права человека было отстаивание свободы совести, эта проблема не попадала в центр общественного внимания.

В нынешней же ситуации можно ожидать, что в какой-то момент вопрос о соотношении прав человека и религиозных ценностей окажется важной темой, вызывающий общественный интерес. Собственно говоря, недавно уже был случай убедиться, насколько глубоко непонимание между людьми, возникающее при попытке обсуждения этой темы, причем это непонимание часто возникает уже на уровне словаря. Приведем цитату из сообщения информационного агентства INTERFAX.RU:

Патриарх Кирилл призвал к защите веры от «глобальной ереси человеко-поклонничества»

Москва. 20 марта. INTERFAX.RU – Патриарх Московский и всея Руси Кирилл заявил о беспрецедентном изгнании Бога в масштабах всей планеты.

«Сегодня мы говорим о глобальной ереси человекопоклонничества, нового идолопоклонства, исторгающего Бога из человеческой жизни. Ничего подобного в глобальном масштабе никогда не было. Именно на преодоление этой ереси современности, последствия которой могут иметь апокалиптические события, Церковь должна направлять силу своей защиты, своего слова, своей мысли. Мы должны защищать православие», – сказал он в воскресенье, в праздник Торжества православия, после литургии в храме Христа Спасителя.

Патриарх напомнил, что в Новое время универсальным критерием истины стал человек и его права, «и началось революционное изгнание Бога из человеческой жизни, из жизни общества», и это движение сначала охватило Западную Европу, Америку, а затем и Россию.

Цитируя проповедь Патриарха Кирилла в праздник Торжества православия, СМИ понесли новость о том, что «Патриарх объявил ересью права человека».

А вот фрагменты из статьи публициста Сергея Хуциева и последующего комментария о. Георгия Кочеткова:

Сеть взорвалась заголовками «Патриарх объявил ересью права человека». В высказываниях самого Патриарха – которые приводит Интерфакс – тезиса «права человека – ересь» нет.

Далее С. Хуциев предлагает уточнить, что именно мы понимаем под правами человека:

Доктрина прав человека возникла в недрах христианской цивилизации и первоначально имела именно теистическое обоснование. Мы можем вспомнить, например, Декларацию независимости США – «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью». Как видим, здесь права людей выводятся из того, что они созданы Богом, и этот же Бог наделяет их правами.

В самом деле, признание неотчуждаемых прав всех людей предполагает признание неотменимых обязательств эти права уважать. Кто вправе налагать такие обязательства? Это не короли, президенты, парламенты или еще какие бы то ни было органы человеческой власти, национальные или международные.