Рижский бальзам на русскую душу - Дария Юрьева

Другое дело – переворот в России, прошедший в эти же дни, который захлестнул общество. Его можно назвать кровавой революцией, поскольку последовал передел собственности. Туристическая группа, состоявшая, преимущественно из русскоязычного населения, переезжая из Шереметьево 2 в Шереметьево, услышала по радио о новом статусе Латвии и, восторженно принялапровозглашение независимости республики. На референдуме, прошедшем накануне большинство русских, проживающих в Латвии, выразили свое мнение о необходимости перемен. Михаил, отдавая должное латышам, вышедшим на баррикады и готовым ходить в своих латышских лаптях, но быть свободными, не совсем понимал, чему радуется русскоязычное население. Смотря на туристов, состоящих преимущественно из торгашей, он сделал вывод, что эта группа людей не пропадет. Их бизнес расширяется. Раздвигаются границы. Для него же границы ссужаются и неминуемо теряются наработанные связи и друзья, оставшиеся за появляющимися рубежами. В рядах туристов зазвучали призывные тосты, провозглашавшие свободу. Компания, салютуя пробками от шампанского, кричала:

– Ура!

Сладкое слово «свобода» будоражило людей. Михаил без тени уныния присоединился к веселящейся компании, предполагая, что события следует воспринимать такими, какими они приходят. Он поднял бокал и предложил выпить за то, чтобы наши политики, устанавливая новые границы, не разъединили бы нас.

Возглас Андриса:приехали,– возвратил Михаила к повседневности.

Машина остановилась. Директор нехотя открыл дверь и взобрался на пригорок, с которого открывалась широкая панорама окрестности. За ним, потягиваясь, последовал

Михаил и встал рядом. Обжитая холмистая местность, перемежаемая лесами и вспаханными полями, насколько хватало глаз, пересекалась вездесущими современными дорогами. У расплескавшейся глади озера, напоминавшем круглое блюдце, виднелась площадка, на которой стоял трехэтажный дом старинной постройки с соседствующими хозяйскими амбарами. За ним располагались невзрачные строения поселка, за которым виднелся лес. Между домами сновали люди, издали кажущиеся игрушечными. Сбоку располагалось поле. У движущегося по нему трактора из трубы валились клубы дыма. На склоне противоположного берега озера стояла свиноводческая ферма.

– Это мой дом, в котором я вырос,– сказал Андрис, указывая на трехэтажный дом, расположенный у озера.– В детстве, не выходя из комнаты, я мог из окна забросить удочку и удить рыбу. Ближе я подъезжать не стану. Не хочу трепать себе нервы и вступать в бессмысленные переговоры. Отсюда прекрасно просматривается хозяйство. Жду, не дождусь, когда оформлю документы по национализации и узаконю свои права хозяина. Это мои владения:и дом, и лес, и озеро, и поля. Посмотри, что сделали нынешние управители, расположив на склоне берега озера свиную ферму. При сильном дожде навоз беспрепятственно стекает вниз и загрязняет воду. Пятым подвигом Геракла считается очищение им от навоза огромного скотного двора. Заранее выговорив у царя Авгея в виде оплаты десятую часть его скота, сын Зевса проделал отверстие в стенах помещения, где находился скот, и подвел туда речную воду. Вода промыла стойла и очистила помещения. Местный руководитель хозяйства несколько раз в году во время ливней повторяет подвиг Геракла, считая себя героем и бессребреником, не требуя оплаты за труд. Ему не надо отводить грязную воду в ближайшую реку. в стенах фермы предостаточно отверстий и роль водотока выполняют дожди. Первое, с чем я разберусь, так это с фермой, чтобы очистить воды озера, а затем займусь домом и архитектурой многочисленных построек, строящихся, как в Шанхае, без определенного плана. Просто – напросто я их уничтожу.

– Что будешь делать с людьми, живущими в твоем доме?– спросил Михаил.

– Выселю, другого решения не существует.

– Будешь выселять по национальному признаку или предоставишь льготные условия для латышей?

– Попрошу удалиться всех подряд без промедления. Здесь национальность не играет роли и отсутствуют исключения.

– Ты собираешься перебираться из Риги в родные пенаты?

– Буду приезжать в хутор наездами на выходные дни и в отпуск, передав владения внукам. Главное – восстановить хозяйство и установить надлежащий порядок.

Андрис стоял на пригорке, обозревая окрестность. Михаил сидел рядом, не смея нарушить тишину. Ему, голи перекатной, даже не мечталось о возвращении владений. Он просто сидел, смотрел по сторонам, дышал свежим воздухом, думая, выпадет ли удача в следующий приезд вот так же безмятежно посидеть на вершине холма и разрешит ли ему объявившийся новоявленный хозяин бугорка присесть на этом месте?

Спустя некоторое время, бывшие коллеги встретились вновь в центре Риги возле «Верманского сада». Андрис подкатил на «мерседесе» вплотную к цветочным киоскам. Поседевший подтянутый в элегантном костюме, любующийся собой, он увидел на тротуаре Михаила, выбирающего цветы.

– Ну, здравствуй,– поприветствовал он грозно.– Что ты ходишь по моей улице?

– С каких пор городская улица стала твоей? Ты ее приватизировал?

– На ней расположен мой офис.

Михаил отложил покупку, посчитав, что цветы могут подождать, и переключился на серьезный разговор со старым знакомым, который успел посидеть за тот промежуток времени, в течение которого они не виделись. Появление седины у Андриса свидетельствовало о быстротечности времени.

– Labdien, kungs,-сказал Михаил.

– Ты перешел на латышский язык?– с удивлением поинтересовался Андрис.

– Знаю латышский язык в пределах, достаточных для сдачи экзамена на гражданство.

– Похвально, что стал гражданином страны, в которой живешь,– заключил Андрис, не переходя на латышский язык. – Теперь ты можешь ответить, на какой улице живешь, что сделал и каковы твои устремления?

– С трудом, но могу.

– Начни говорить. Когда языковый барьер стерт, латыши обычно переходят на русский язык, поскольку не имеет значения, на каком языке ведется разговор.

Коллеги остановились на тротуаре. Годы знакомства не прошли даром, откладывая отпечаток доверия и участия.

– Как департамент?– спросил Михаил.– Год назад я видел тебя по телевизору. В последнее время тебя не часто показывают на ТВ.

– Департамент создали и быстро сократили, передав его функции органам

самоуправления. Скоропалительные решения не всегда верны.

– Об органах самоуправления у меня смутные представления. Скажу больше: я не согласен со многими принимаемыми Сеймом решениями.

– А кто с ними согласен? Я не согласен тоже.

– Это уже позиция, с которой нельзя мириться. Если ты не доволен существующим порядком и готов к изменениям, выступи с новыми идеями. Тебе, как представителю

титульной нации, открыт путь в высшие органы власти. Мы знаем, что политику делают люди. Скажи, в какой партии состоишь, и я проголосую за твою кандидатуру в Сейм.

– Я состоял в одной партии,– сказал Андрис, намекая на КПСС,– и в другие партии пока не собираюсь. Меня, в принципе, все устраивает.