Обреченный царевич - Михаил Попов

– Но гиксосы нас не боятся. Они смеются над нашими воинами, называют детьми ила. Обливаются в самые жаркие часы водой и жарят прямо на стенах мясо, так чтобы дым шел в сторону нашего стана.

Яхмос внимательно слушал, оттягивая пальцами и без того удлиненный подбородок.

– Вы, значит, считаете, что штурм приведет к гибели?

И моряк, и пехотинец лишь вздохнули, отводя глаза.

– Через несколько дней к ним начнут подходить конные подкрепления из провинции. Нечистые будут становиться все сильнее, а мы все слабее. Какой вывод отсюда следует?

И Нутернехту, и Хнумхотепу было ясно какой – грузиться на оставшиеся корабли и возвращаться домой, пока это еще возможно. И так впечатление произведено сильное. Все увидели, что с Аварисом воевать можно, и можно наносить ему удары совсем близко к сердцу. И через год-другой, вырастив новые полки… Вслух эти соображения они, конечно, произнести не могли. Не мог этого сказать и Санех, хотя был в душе согласен с ними.

Яхмос улыбнулся:

– Мы должны атаковать! Штурм, вот чего от нас не ждут! Завтра на рассвете!

Ответом было молчание. Но Яхмос был не такой человек, чтобы подпасть под общее настроение. Он был монументально уверен в своей правоте, и тем более, чем меньше внешних оснований было для нее.

Завтра на рассвете – штурм.

– Штурм?! – командиры полков мрачно, исподлобья глянули на своего генерала.

– Штурм!

Не посмевшие возражать, но продолжавшие сомневаться Хнумхотеп и Нутернехт были отосланы к войскам.

Спустя несколько часов восьми судам из эскадры, сопутствующей «Тельцу» в стоянии на водах, велено было атаковать дамбу, перегородившую бухту. Нанести удар прямо в лоб аварисской обороне. Бессмысленность этого действия была очевидна, но в этом и было зерно замысла. Гиксосы наверняка расценивают подобное действие так же, поэтому всерьез и не ждут никакой тут атаки.

Помимо игры во внезапность была у генеральского плана и вторая цель. Он полагал, что отвлечет этим часть сил от тех мест, которые станут завтра на рассвете атаковать Нутернехт с Хнумхотепом.

Яхмос был бодр и решителен, несмотря даже на то, что знал больше неприятных новостей, чем его офицеры. На рассвете сегодня пришло известие, что Андаду, начальник мемфисского гарнизона, разгромил отряд Небамона, подкрадывавшийся к городу. Верховный жрец Птаха воспользовался волной, которую подняла боевая ладья Амона, и спустил на воду свою лодку, но та бесславно перевернулась.

И даже это известие не усомнило генерала в правильности того, что он делает. Удар нанесен Птаху, слава Амона неуязвима и в конце концов возобладает.

Восемь гребных домов медленно выдвинулись из неподвижной улицы и широкой шеренгой поползли в сторону города, морща тяжелую воду, покрытую многими слоями солнечного лака.

Горожане опомнились довольно быстро. Заколошматили в душном воздухе торопливые барабаны. На дамбу с двух сторон сыпанули лучники. Происходила вооруженная суета и дальше, на набережной, за треугольным озером запертой бухты. Даже всадники топтались, только от них на узкой полоске дамбы проку немного.

Завязалась, постепенно густея, перестрелка корабельных стрелков с наземными. В сторону берега летели стрелы, обратно сыпались маленькие черные дымы – нечистые стремились подпалить корабли. Специальные люди бегали по палубам с кувшинами, заливая занимающиеся пожарчики. Один корабль все же достался огню, когда масляная стрела попала в перекладину мачты, и языки пламени быстро разбежались по обмотанному вокруг нее парусу. Скоро на месте мачты был факел. Другие корабли шарахнулись от несчастного, ломая строй и весла соседей. Сцепившиеся снастями суда встали, становясь совсем уж беззащитной мишенью. Но пять продолжали, плюясь стрелами и обливаясь ведрами забортной воды, катиться к дамбе.

Занялся еще один корабль и стал поворачивать вправо, потому что гребцы на правом борту побросали весла, а на левом продолжали ритмично рвать воду. Но дамба была уже рядом. Три египетских корабля небольшим замедленным клином наехали на нее, чуть задрав носы.

Линия лучников на дамбе разорвалась, сжимаясь к краям.

Попадавшие на палубы от удара о землю египтяне некоторое время опоминались, собирая под ногами копья и мечи. Если бы гиксосы додумались налететь на них сразу же, потопили бы атаку в легкой крови. Именно этого боялся Яхмос, но, увидев, что враги столь несообразительны, проникся дополнительным воодушевлением. Чувствуя себя умнее врага, чувствуешь, что ты сильнее его.

Растирая ушибленные места, придерживая отдавленные руки, египетские воины стали кособоко перебираться с корабельных палуб на полосу твердой почвы, рассекающую два водных пространства. Они охотно не делали бы этого, когда бы не ретивая решительность низших офицеров. Это Яхмос тоже отметил про себя, прислушиваясь к пронзительным командам, доносившимся до его слуха сквозь шум двух корабельных пожаров. Начальник, умело и уверенно командующий десятком воинов, самая ценная часть войска. Если не считать военачальника. Стадо ослов, предводительствуемое львом, сильнее, чем стадо львов, предводительствуемое ослом.

Несмотря на всю свою медлительность и травмы дикой швартовки, египтяне укрепились на дамбе. И даже начали медленно оттеснять гиксосских лучников все дальше к ее концам. Именно потому, что те были лучниками и, кроме колчанов и коротких ножей, никаким другим вооружением не обладали, и были почти беззащитны против метательных копий и мечей.

Если наметился успех, его надо развивать. И Яхмос отдал команду еще десяти кораблям двинуться к дамбе. Если ею удастся овладеть полностью, то с ее концов можно будет просочиться в городские кварталы, минуя строящуюся на набережной стену всадников шаззу.

Гребцы работали как сумасшедшие, запах успеха коснулся их ноздрей, и даже особой команды офицеров тут не требовалось.

Генерал забрался в кресло и велел рабам поднять его повыше, дабы лучше видеть картину успешно начавшегося боя.

И с этой новой точки все выглядело еще более привлекательно. То, во что не верилось ни с трудом, ни вообще, сделалось вполне представимым. Еще совсем немного – и его пехотинцы двумя потоками хлынут в переплетение припортовых улочек, где сила конного строя ничего не значит. К самой же дамбе всадники сейчас добраться не смогут. Слишком узка дорожка, да и запружена толпами оттесняемых, избиваемых лучников.

Что может помешать намечающемуся чуду?

Только спешно грузящийся у набережной корабль нечистых. Но даже если он успеет пересечь внутреннюю воду, сколько он на себе привезет воинов? Десятка три-четыре. Не-ет, этого слишком мало, радостно понял Яхмос. Пусть пробуют.

Большая лодка спешно оттолкнулась от набережной и заторопилась к дамбе.

Корабли Яхмоса приближались к тому же месту, но с противоположной стороны. И приближались быстрее. Генерал подобрал ноги и осторожно встал на сиденье кресла, держась одной рукой за спинку, снасти собственных судов закрывали картину.