Знак расставания - Лиз Райан

— Не обращай на него абсолютно никакого внимания, дорогая. Мой супруг не имеет ни малейшего представления о том, что ты — спасение для нашего сына. Надеюсь, в этот раз он позаботится о твоем счастье, а если нет, ну и дурак же он будет! Но я думаю, в этот раз он понимает, насколько нуждается в тебе, и оценит, что ты оставила ради него гораздо более добропорядочного человека, — сказала Дива.

Она произнесла это все прямо перед Беном, который корчил комические гримасы и отпускал шуточки по поводу «Кермита». Но Тьерри все еще был в Лондоне, и Бена беспокоил этот факт. Он не догадывался, что воспоминания Эран о Тьерри были как бланманже — мягкие, приятные, расплывчатые. Ласкающие, если говорить по правде, но это была правда, в которой Эран никогда Бену не призналась бы.

На Новый год Бен напился, но это было шампанское, и Эран не стала ничего ему говорить. Через пару дней он потратил огромные деньги на музыкальную систему, но она тоже не сопротивлялась, радуясь, что для него есть что-то значительное, на что он может потратить свои деньги. Однако, когда они вернулись в Лондон, она посоветовалась с Рани, которая собиралась работать в больнице в Лакнау. Оттуда Эран сообщили фамилии детишек, которым была нужна медицинская помощь, и Эран устроила все, чтобы они ее получили. Каждый раз, когда Бен будет тратить деньги на предметы роскоши, она будет находить такого нуждающегося ребенка. В Индии все было очень дешево. За стоимость мотоцикла здесь можно было спасти чью-то жизнь. Чью-то такую же молодую жизнь, какая была у Дерси.

Вот это ей повезло, писали Шер и Валь, зацепила такого богатенького парня! Тон письма Шер был бодрый, радостный, у Валь — завистливый. Всего несколько лет назад Валь высмеивала рок-певца, считала ниже своего достоинства общаться с Беном, стеснялась показаться в его обществе. Она видела только деньги, но не представляла себе всего риска, который брала на себя ее сестра, — его сумасшедший характер, езду на мотоцикле на безумной скорости, водку, которую он мог пить литрами.

Для Бена было непросто избавиться от своих вредных привычек, но он старался, и Эран гордилась им. Однажды они лежали ночью, предаваясь нежным ласкам, исследуя все укромные местечки друг у друга так, что она сгорала от вожделения.

— Рояль! Мой рояль! — вдруг воскликнул он.

Полностью обнаженный, Бен помчался к инструменту, и когда Эран прибежала вниз, то чуть не умерла со смеху. Он лихорадочно наигрывал какие-то фрагменты, что-то записывал на нотной бумаге, что-то снова проигрывал и выглядел при этом абсолютно нелепо в костюме Адама. Эран поспешно задернула шторы, чтобы какой-нибудь случайный прохожий не застал его в столь славный момент, предававшегося плотской любви с музыкой, а не с женщиной.

В эту ночь Бен закончил песню, посвященную Эмери, и она получилась очень чувственной.

Джейк отказался записывать ее, Майлс не хотел об этом и слышать. Это была очень изысканная песня, но в ней все было о похоронах. Это будут похороны Бена, если она попадет к слушателям!

— Но в моем контракте сказано, что я могу экспериментировать! — горячился Бен.

— Не с самоубийством! — кричали они.

— К чертовой матери вас обоих! — злился Бен.

Он злился настолько же сильно, насколько хорошо Эран сохраняла философское настроение. Они же это предвидели, не так ли? Джейк сказал «нет» с самого начала.

— Да, но я был уверен, что нам удастся изменить его мнение! Твои стихи так отличаются от того, что пишет Кельвин, в них есть смысл! — злился Бен.

— В таком случае, на них есть и отпечаток смерти. Ладно, давай перестанем сердиться. Ты же не останешься рок-певцом на всю свою жизнь, — сказала Эран.

Бен бурчал и ругался еще несколько дней, но реквием действительно лег в ящик письменного стола. Решительно забыв о нем, но чувствуя себя гораздо лучше после того, как они написали эту песню, Эран на несколько дней вырвалась к Рианне. Бен остался в Лондоне, под круглосуточным присмотром Тхана, загруженный работой в студии по самое горло.

Это было непростое посещение, и во многом из-за Люка Лейвери, который подарил Рианне и Эммету бубны на Рождество. Эран не могла поверить, во что может превратиться ухоженный дом Рафтеров, в какой шумный балаган, и что она может услышать от визжащей, как старая карга, с выпученными глазами и растрепанными волосами, Аймир такие вопли:

— Да идите же в сад — забирайте бубны, барабаны, собаку — хоть кто-нибудь слышит, что я говорю?

— Пресвятые небеса, успокойся, Аймир! Я тебе помогу, — сказала Эран.

Аймир накинулась на нее:

— Это все Люк. Он знает, что Рианна очень музыкальный ребенок, он меня просто с ума сведет! Люк сказал, что следующим подарком будет пианино! Эран, ты можешь забирать девочку. Забирай ее в Лондон, забирай малышку, забирай все!

Глаза у Аймир были совершенно безумные, а Дэн смеялся, словом, это был настоящий хаос. В черных сапожках, в красных колготках, Рианна выглядела настоящим дьяволенком, этаким панк-ангелочком, вопящим и визжащим. Она действительно была очень музыкальна и одарена каким-то невообразимо высоким пронзительным голосом.

— Я вполне могу представить себе, что она выиграет один из конкурсов Акила в пабе, — сказала Эран.

— Ага! Мы тоже! В пять лет — в пабе, в шесть — в тюрьме! Или она, или мы. Дэн, да открой же вино, пока у меня мозги не взорвались! — застонала Аймир.

Эран задумалась.

— Ты знаешь, Аймир, если потом Рианна захочет заниматься музыкой, я имею в виду — по-настоящему, ты мне обязательно скажи. Я пришлю деньги на это.

— А что ты скажешь Бену, как ему объяснишь, для чего деньги? — спросила Аймир.

— Я придумаю, да он вообще не обращает на это внимание. Сорит деньгами! Но если бы он знал, он бы посчитал это хорошей инвестицией, — улыбнулась Эран.

— О Эран, я не могу себе представить, как ты только сдерживаешься, как выносишь это напряжение, до сих пор ничего ему не сказала? — спросила Аймир.

— Сказать, что я оставила его дочь вам? Аймир, у меня просто мозги стынут от такой мысли, — призналась Эран.

— Но он может согласиться с твоим решением. Даже подумает, что ты правильно поступила, — заметила Аймир.

— Послушай, Бена не было рядом, когда я приняла решение. Это моя ответственность, я знаю, что Рианне здесь лучше. Вы же любите ее, правда? Даже если она балуется? — заволновалась Эран.

— Да мы просто обожаем ее, она наше солнышко, ты представить себе не можешь! — воскликнула Аймир.

Но Эран хорошо все себе представляла и не могла даже мысли такой допустить, чтобы чем-то повредить этому семейству. Хотя она вздрагивала в глубине души всякий раз, когда Рианна называла Аймир «мамочка». Как бы Эран хотела быть заботливой матерью своей маленькой девочке! Но достаточно и того, что она может видеться с Рианной, играть с ней, участвовать в обсуждении важных вопросов — Аймир всегда с ней советовалась, а девочка была очень счастлива.