Другая сестра Беннет - Дженис Хэдлоу

Миссис Беннет сидела неподвижно. Из коридора было слышно, как маленькие Гардинеры окликают друг друга по имени.

– Красиво сказано, но с пером ты всегда управляться умела. Хотя, должна отметить, что это, безусловно, самое нелепое и вредное из твоих сочинений.

Мэри собралась с силами, чтобы сохранить самообладание. Ее не должно испугать презрение матери.

– Я не скрывала того, что собиралась написать.

– Ты не удостоила вниманием ни одно из моих возражений.

– Напротив, я выслушала вас с величайшим вниманием, но убеждена, что поступила правильно.

– Я всегда знала, что ты упрямая и своевольная девчонка, но прежде я не считала тебя дурой.

Миссис Беннет налила себе еще чаю. Мэри заметила, что при этом ее рука ни разу не дрогнула.

– Теперь ты упустила свой последний и самый верный шанс на приличное обеспечение. Понятия не имею, как ты планируешь жить дальше. Полагаю, тебе остается уповать на милосердие сестер, поскольку я ничем не могу тебе помочь. Трудно представить, как ты собираешься устраивать свою дальнейшую жизнь.

Она потянулась за куском хлеба.

– Нечего сказать, мисс? Молчишь. Возможно, правильный ход. Что ты посеяла, то теперь и пожинай. Я сделала все, что могла, чтобы помочь тебе, никто не сделал больше, но мои усилия оказались никому не нужны. Я незамедлительно возвращаюсь к Джейн. Возможно, там мои советы все еще имеют какую-то ценность.

– Прошу прощения, мама, если я прогневила вас.

– Это уже больше, чем гнев, Мэри. Я умываю руки. Живи как знаешь.

В следующие несколько дней Мэри сохраняла приподнятое состояние духа, в то время как дом стоял на ушах из-за подготовки к поспешному отъезду миссис Беннет. Ничто в ней не дрогнуло, когда мать с оскорбленным видом, даже не кивнув на прощание строптивой дочери, забралась в карету и уехала. Позже Мэри, чувствуя, что пока еще может держать себя в руках, наконец, набралась храбрости и прочитала письмо мистера Райдера. Это было джентльменское послание, в котором не содержалось ни слова упрека или злости. Только одна строчка в нем заставила ее задуматься. Если бы вы приняли меня таким, какой я есть, не сомневаюсь, что со временем я стал бы тем человеком, которым должен быть. Мне очень жаль. Мэри прикусила губу, однако мучить себя по новому кругу не имело смысла. Она сделала свой выбор, рискнула и теперь должна была принять все последствия.

Только когда жизнь вернулась в привычное русло, Мэри действительно начала страдать. Когда каждый день был полон непростых решений, суеты и драмы, она держалась. Теперь же, когда с самого утра ее ожидала лишь повседневная рутина, Мэри резко упала духом. Она не могла работать, не могла довольствоваться своими книгами. У нее не было сил читать детям. Она обрекала себя на существование, главная, единственная цель которого – ждать. И ожидание, как Мэри обнаружила, разъедало ее настолько, что она едва могла заставить себя выйти из комнаты. Ночью она не спала, а смотрела в темноту, выпуская на свободу все гложущие ее страхи и сомнения. Ее мать была права. Она оказалась полной дурой и упустила единственного мужчину, который сделал бы ее по-настоящему счастливой. Не было причин думать, будто он появится сейчас. И она отвергла его друга, который мог бы спасти ее от будущего, которого она боялась столько, сколько себя помнила. Она станет самым презираемым из существ – старой девой, и так будет продолжаться день за днем, целую вечность, пока старость или неизбывная тоска не доведут ее до полнейшего внутреннего равнодушия.

Проходя мимо двери Мэри по пути в спальню, миссис Гардинер часто слышала доносящийся изнутри плач и застывала снаружи, гадая, следует ли войти. Но какое утешение она могла предложить? Она спросила мужа, стоит ли ей еще раз написать миссис Хейворд или попытаться выяснить, где сейчас Том Хейворд; мистер Гардинер счел, что не стоит. Это был очень сложный вопрос, с какой стороны ни посмотри. Когда осенью снова откроются суды, Том должен будет вернуться к своей работе, и тогда, возможно, мистер Гардинер попытается поговорить с ним; но теперь лучше не вмешиваться. Ничего хорошего из этого не выйдет. Молодым людям нужно предоставить возможность самостоятельно принимать решения.

Поначалу тетушка почувствовала облегчение, ведь Мэри теперь гораздо реже можно было застать в слезах. Однако по прошествии времени она уже и не знала, что хуже – прежнее ее состояние или это страдание с сухими глазами. Ввиду отсутствия каких-либо других полезных задач, которыми могла бы занять время племянница, миссис Гардинер порекомендовала Мэри как можно больше упражняться. Прогулка, думала она, принесет пользу или, по крайней мере, не усугубит вред; и каждое утро она упрашивала Мэри совершить моцион в надежде, что та вернется немного менее несчастной. Мэри не возражала – что еще ей оставалось делать? – и именно во время одной из этих бесцельных прогулок она почувствовала, что кто-то идет прямо за ней. Оглянувшись, она с удивлением обнаружила, что ее новой спутницей была не кто иная, как Кэролайн Бингли – последний человек, которого ожидаешь встретить так далеко от фешенебельных улиц деловой части города.

– Доброе утро, мисс Беннет. Я как раз искала вас. Ваша тетушка оказала мне добрую услугу, подсказав ваше предположительное местонахождение, поскольку вы отсутствовали в момент моего визита.

В этой предупредительной вежливости не усматривалось и намека на былую враждебность, однако Мэри, памятуя, что внешний вид бывает обманчив, оставалась настороже.

– Если бы я знала, что вы собираетесь посетить нас, я бы позаботилась о том, чтобы присутствовать в доме и встретить вас лично.

– Но тогда я бы упустила удовольствие от прогулки по такому интересному району, – чересчур приветливо заметила мисс Бингли. – Это не очень знакомая мне часть города. Здесь так кипит жизнь, не правда ли?

Сердце Мэри бешено колотилось, и она знала, что не должна выказывать признаков слабости или колебаний в присутствии мисс Бингли. Она собралась с духом и так же неискренне улыбнулась ей в ответ.

– Поскольку вы все-таки отыскали меня, я в полном вашем распоряжении. Не хотите ли вернуться на Грейсчерч-стрит, где мы могли бы выпить чаю?

– Что ж, это было бы очаровательно, – заявила мисс Бингли тоном, подразумевающим обратное, – но сегодня утром дети показались мне особенно шумными. Атмосфера совсем не способствовала тихому разговору, который я надеялась провести с вами.

Кэролайн дотронулась до воротника своего идеально сидящего жакета, словно пытаясь смахнуть с себя пятнышки грязи, имевшие наглость пристать к ней в этой деловой части города.

– Я только недавно проходила мимо одной респектабельной кондитерской. Похоже, там наверху есть отдельные комнаты для дам. Полагаю, нам лучше отправиться туда.

Они молча подошли к той самой кондитерской, куда мистер Райдер, кажется, целую жизнь назад приглашал Мэри. Оказавшись внутри, мисс Бингли заняла лучший столик на первом этаже и заказала китайский чай, нарезанный ломтиками лимон и блюдце миндального печенья.