Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

Осенью 1938 года ожидалось, что комиссар четырехлетнего плана выступит на конференции металлургических магнатов в Дюссельдорфе. Каким бы ни было расписание, принцу-консорту пришлось бы присутствовать. Звезда Геринга, и без того взошедшая высоко, начала взмывать еще выше; за последние несколько месяцев он был произведен в фельдмаршалы и назначен экономическим диктатором рейха. Затем, в последний момент, он направил свои сожаления на встречу, и Крупп, естественно, тоже направил свои. Все же она обещала стать важным событием. Подопечные нашего Германа должны были пересмотреть последние экономические достижения в фатерланде. 4 ноября промышленники собрались в атмосфере сердечности и эйфории. Докладчики сообщили им, что они хорошо поработали, но они и так об этом знали. Они были главными получателями выгоды от гонки вооружений. Их бухгалтеры били все рекорды. За текущий год магнаты получили чистоганом и положили в банки 5 миллиардов марок (только 2 миллиарда лежало в сберегательных банках Германии), и со времени их последнего годового собрания у Круппа удвоились заказы на вооружение в книгах регистрации. Горизонт продолжал очищаться: в будущем на заводах не только прекратятся забастовки; руководители четырехлетнего плана закрепили зависимость наемных работников, учредив трудовую повинность. Рабочие должны были трудиться там, куда их поставят. Прогулы быстро пресекались штрафами и тюремным заключением.

При всем этом блеске и веселье в Дюссельдорфе была одна диссонирующая нота. Густава представляли двое его самых надежных лейтенантов, но наблюдательные бароны заметили, что каждый прибыл в своем черном лимузине и во время мероприятия они игнорировали друг друга. Одним из них был Альфрид, завершивший свое обучение и теперь полноправный член крупповского правления. Другой – широколицый пятидесятилетний промышленный гений по имени Эвальд Оскар Людвиг Лезер, внешне поразительно похожий на Геринга. Лезер работал в фирме чуть больше года, но уже был известен по всей Рурской области как самый одаренный управленец со времен Ганса Йенке, ушедшего после самоубийства Фрица Круппа. Он был директором девяти компаний концерна и управляющим десяти филиалов.

Окружающие полагали, что напряженность между этими двумя людьми возникла из баронской вражды, борьбы за власть, которую уже не под силу было сдержать стареющему Густаву. Отчасти это было правдой. Альфрид оставался наследником Берты, но он был в горе. Мать категорически возражала против его женитьбы на разведенной. Фактически существовала большая вероятность остаться без наследства, а в таком случае энергичный Лезер, вероятно, стал бы преемником Густава. Но два делегата Круппа на дюссельдорфской конференции в любом случае были бы на ножах. Между ними что-то стояло. Альфрид не мог точно сказать что. Позднее, в письменных показаниях под присягой для американских следователей, он объяснял: «Я лично не мог оказывать давление на Лезера в силу своей молодости, и я, вероятно, не понимал его предпринимательскую политику тогда – до 1941 года, когда она развернулась во всю ширь… Я понял, что в отделах Лезера старые крупповские традиции в значительной мере уже утрачены. Позиция Лезера у Круппа была чрезвычайно сильной. Как в фирме, так и за ее пределами его считали верным представителем Круппа».

Эти личности отличались друг от друга гораздо больше. Альфрид и Лезер были управленцами с противоположными убеждениями и характерами, и эти различия привели более старшего на опасную тропу. Альфрид не знал об этом. Он многое бы отдал за информацию, так как это разрешило бы проблему; знай он хоть что-то, он мог бы устранить соперника. Парадоксально, но Лезеру мешало именно то, что он пришел к Густаву на работу. Стареющий Крупп, зная, что его жена сгустила тучи над перспективами своего сына, подыскивал бизнесмена с выдающимся талантом. В 1937 году ему представили Карла Герделера в саксонском имении Тило. Тот произвел на него огромное впечатление, и он попросил Герделера вступить в фирму. Следствием этого стала неловкая ситуация: фюрер наложил вето на его кандидатуру. Он не дал никаких объяснений, хотя имел ярчайшее: Герделер только что уволился с поста мэра Лейпцига в знак протеста против того, что нацисты обрызгали краской статую Мендельсона.

Когда Крупп, заикаясь, пробормотал, что снимает свое предложение, Герделер учтиво сказал, чтобы он забыл об этом. У него все равно другие планы. Если бы он стал вдаваться в подробности, Густав, преданный нацистам, был бы вынужден донести на него. Бывший мэр намеревался посетить Англию, Францию и Америку, чтобы призвать лидеров этих стран бороться с гитлеризмом. После переворота он сам станет германским премьер-министром. Таково было начало этой странной интриги, которая достигнет своей кульминации через шесть лет при попытке покушения на жизнь фюрера. Заговор уже был тщательно продуман и предполагал теневой кабинет. Но Крупп, ничего не подозревая и чувствуя себя обязанным человеку, которого беспардонный фюрер сделал объектом унижения, продолжал извиняться. Он даже просил его совета в поиске многообещающих кадров в сфере управления. Герделер назвал ему имя – Эвальд Лезер, который был его бургомистром, когда он сам был обер-бургомистром. Крупп встретился с Лезером и подпал под его обаяние, а Гитлер пропустил эту кандидатуру. Упущение можно было понять. Никто, кроме человека, который рекомендовал его Густаву, не знал, что Лезер является ключевой фигурой в теневом кабинете, который будет сформирован, когда фюрера устранят. Он не изменил своих взглядов после того, как приехал в Эссен. Ярчайшая звезда в созвездии крупповских директоров, угроза будущему Альфрида, этот человек стал таким противником системы, каким трудно представить себе немца в 1930-е годы, и фактически был готов к заговору с целью убийства самого Гитлера.

Последний из Круппов достиг совершеннолетия 13 августа 1928 года – через два года после того, как «Кох и Кинцле» усовершенствовали новые немецкие танки, и за полтора года до того, как его ровесник Хорст Вессель, автор нацистского гимна, был убит на улице Берлина. Эти вехи важно иметь в виду. После суда над Альфридом в Нюрнберге представитель фирмы заявил иностранным корреспондентам, что во время Второй мировой войны Альфрид был еще молодым человеком, которого могли легко ввести в заблуждение, и это объяснение было принято многими. Верховный комиссар США Джон Макклой, выпуская его из тюрьмы, сказал, что существуют «обоснованные сомнения относительно того, действительно ли он ответственен за политику фирмы «Крупп и К°», в которой занимал положение подчиненного». На самом же деле он был на год старше генерала Телфорда Тэйлора, который выступал против него обвинителем на Нюрнбергском процессе. Он принадлежал к поколению Мартина Бормана, Генриха Гиммлера и Рейнгарда («палача») Гейдриха. Бальдур фон Ширах, гауляйтер Вены, родился в один год с Альфридом, Адольф Эйхман – на год раньше.

«Такое было время. Все они в свои двадцать лет были идеалистами» – так рассуждают более поздние источники, знакомящие с семьей Крупп. Альфрид пришел к нацистам очень рано. Когда Густав еще только начинал взвешивать выгоду, какую может извлечь его фирма, поддерживая Гитлера, его сын уже делал взносы в фонды нацистской партии из своих личных средств. Он отождествлял себя с самым темным ее крылом. «Летом 1931 года, – писал позднее Отто Дитрих, – фюрер вдруг решил сконцентрировать внимание на влиятельных промышленных магнатах», и как раз тогда же, за год до того, как Эйхман надел черную рубашку эсэсовца, Альфрид вступил в ФМ «Группу содействия» СС – элитарное подразделение организации. Он был тогда студентом Ахенского технологического института. В обмен на ежемесячные взносы и клятву верности СС он получил подписку на эсэсовский журнал, номерную повязку со свастикой и надписью по периметру: «Благодарность СС за преданную помощь в дни битвы». И еще – членскую книжечку со стихотворением рейхсфюрера Гиммлера, главы чернорубашечников: «Быть эсэсовцем – большая честь». Гиммлер призывал каждого члена СС и ФМ выполнять свой долг на посту, и тогда «Германия вновь станет великой».