Цицианов - Владимир Лапин

Одной из причин отступления Цицианова, несмотря на разгром персов у Эчмиадзина, стали проблемы в самой Грузии: необходимость восстановления сообщения с Россией по Военно-Грузинской дороге, внутренние мятежи. «Надлежало б быть в Тифлисе другому князю Цицианову, чтоб действовать внутри границ соответственно внешним предприятиям, — писал один из первых историков Русско-персидской войны 1804—1813 годов П. Санковский. — По незнанию края и духа народов, как живущих в Грузии, так и окружающих сию страну, допущены были ошибки, которые имели неблагоприятные последствия. Важнейшие неосторожности состояли в действиях, которые распространяли уныние между своими и поощряли дерзость противников. Нет, может быть, края, где бы молва неслась так быстро и пускала бы столь многоразличные отрасли, как Закавказский. Кажется, что природа, которая, наполнив здешнюю землю горами и ущельями, дала ей свойство вторить один звук в тысячах различных раскатах, сообщила в то же время подобную способность и ее жителям — быстро разносить и повторять в тысячах видов один и тот же слух»[746].

Царь на известие о снятии осады с Эривани ответил милостивым рескриптом от 8 ноября 1804 года, в котором признавал, что Цицианов действительно был вынужден это сделать: «…Я совершенно с вами согласен, что Эривань необходимо должен уже теперь быть покорен, считая, что чем скорее цель сия достигнута будет, тем большее впечатление произведет она в персиянах и других тамошних народах, кои, по легковерию своему, могли в случайной удаче сей находить важные успехи, а потому и представляю я совершенно на усмотрение ваше избрать время и средства к предприятию новой против Эривани экспедиции…»[747]

«Спросите кого угодно за Кавказом о предприятии князя Цицианова против Эривани, и вам будут отвечать неопреде-лительно как о малоизвестном и даже малозначущем событии, — писал П. Санковский. — Отчего же такое невнимание к знаменитым победам, одержанным в сем достопамятном походе, к славному отступлению генерала Портнягина и к подвигам сынов России, отличившихся в сей экспедиции многими частными примерами, достойными Истории? Потому что Эривань не была взята. Таким образом видит происшествия неразборчивая толпа современников; не будучи в состоянии исследовать причины, она судит о делах по одному только счастливому окончанию; но не с той точки зрения глядит на происшествия глаз просвещенного наблюдателя. Беда для историка, если, увлеченный мнением толпы, он опрометчиво дерзнет основывать на оном свои суждения, но счастлив, если, сравнивая действия с причинами, ему удастся представить потомству события в настоящем их виде и если, озаряя светом критики деяния, по своевольству судьбы покрывающиеся мраком несправедливого забвения, он может хотя несколько содействовать к умножению славы своих соотечественников. Я говорю соотечественников, ибо не вполне верю существованию Историка Космополита. Без сомнения я убежден в том, что, рассматривая события, он должен быть одушевлен одной чистейшей истиной, но никогда не поверю, чтоб он мог равнодушно упоминать о добродетелях своих единоземцев и чтобы кровь его не кипела при описании какого-нибудь подвига соплеменных ему людей»[748].

* * *

В числе главных проблем Цицианова в кампании 1804 года была проблема царевича Александра, который, несмотря на поражение от передового отряда русских войск, оставался в опасной близости от Грузии. При движении русского корпуса к Эривани мятежный царевич оказывался в тылу, имея «под рукой татарские дистанции, коих жителей мог по произволу направлять к возмутительным действиям»[749]. 9 июня генерал Тучков получил известие, что неподалеку находится около семи тысяч армянских семейств, пытавшихся переселиться в Грузию. Эти люди оказались в страшной опасности: персидская конница была послана для того, чтобы вернуть беглецов или перебить их до единого человека, дабы другим христианам неповадно было эмигрировать в российские пределы. Быстрый рейд русских войск позволил спасти беженцев. Однако приближение огромного персидского войска обеспокоило коменданта крепости Елисаветполь (Гянджи) полковника Карягина, у которого имелось в наличии всего 582 солдата. Два неполных батальона могли успешно отбиваться в чистом поле от иррегулярной конницы, но оборонять городские укрепления протяженностью более 1800 метров таким числом солдат было решительно невозможно. Только в начале мая 1804 года прибыло подкрепление — батальон Севастопольского полка, после чего солдаты Карягина воспрянули духом. Для того чтобы исключить мятеж внутри города, из него выслали большое количество «ненадежных» жителей.

Впереди авангарда персидской армии летели «фирманы» Баба-хана, направленные различным владетелям и старшинам вольных обществ. Они пугали малодушных, испытывали нестойких и воодушевляли враждебно настроенных к России. Митрополит Иоанн Бодбели 18 апреля 1804 года получил одно из таких посланий: «Государь (шах. — В.Л.) весьма разгневался и двинул такие войска, что они увлекают с собой горы и долы. Его державство говорит, что, дескать, мои славные войска должны идти до Кизляра и Моздока. Не слыхано и не видано такого колеблющего землю войска, — уверяю вас клятвой. Я думаю, что всю Грузинскую землю они взроют на 9 аршин. Теперь все зависит от того, какое мужество окажете. Для того я вам докладываю, что за Багратионов вы много мучений перенесли от русских и теперь постарайтесь показать перед славным государем вашу верность, чтобы воспринять взаимно милость по мере трудов… Постарайтесь и потрудитесь, чтобы искра Грузии не погасла. Клянусь Богом, если все тамошние, приверженные русским и изменившие Багратионам, пойдут сюда навстречу, то ни в чем не должны сомневаться — напротив, получат большую милость. Насчет находящихся в вашей стороне царевичей не сомневайтесь. Шах своеручно опоясал Александра мечом, и перстень ему велел сделать, и Грузию ему же пожаловал. Поверьте этому и вы, и народ — всё это точно и истинно».

Не забыл Баба-хан и о населении самой Грузии: «Известно, что Грузия составляет часть иранских владений. По оплошности Грузинских царей, заблужденные русские уже начали помышлять утвердиться в этой стране. Александр-мирза и Теймураз-мирза прибыли к нашему двору. Наша высочайшая воля состоялась в оказании покровительства этим царевичам и отторжении Грузии от проклятых русских. А потому ныне, удостоя их высочества монарших милостей, командировали их к наследнику нашему Аббас-Мирзе, которого отрядили в Грузию с 50 000 армией и всеми снарядами и приготовлениями. Царевичи будут находиться при нем и служить в его отряде. Мы же сами… снимемся из столицы и направимся в Грузию и Кизляр. По милости Божьей те страны будут очищены от гяуров русских и истреблены мечами победоносных воинов, и царевичи будут утверждены в Грузии. А потому вы должны собрать свои ополчения и быть в готовности, чтобы по прибытии нашей армии в те страны содействовать ей в истреблении русских своим самоотвержением и заслугами и сделать себя достойными наших монарших милостей и благоволения»[750].