Созидательный реванш - Юрий Поляков

Между тем, писатели, выброшенные из программы, — как раз яркие носители русского духа, патриотической темы. Наша словесность, как вся страна, многонациональна, но русская литература остается русской. Лесков, Куприн, Толстой — образцы этой русскости. Не по крови, конечно, а по духу: тот же Куприн, как и Карамзин, из обрусевших татар. Именно через такую литературу в сознание подростка приходит уважение к традициям. Очень хорошо, что будут изучать Искандера, Рытхэу, Бондарева — хранителей национальных ценностей. Но зачем-то литераторы эмигрантской «сплотки» (словцо Солженицына) явно преобладают. Тема России как духовной родины, увы, не слишком заботит Улицкую, Аксенова, Пелевина, Эппеля, Рыбакова, Гладилина. Такое впечатление, что комиссары общечеловеческих ценностей из Минобра поставили перед собой цель перекодировать сознание молодых людей с помощью книг писателей, равнодушных к самой идее патриотизма и суверенитета России. В этом я вижу отражение определенной политической борьбы в нашей стране. Такое уже было в двадцатые годы двадцатого века. Тогда коммунисты-интернационалисты хотели «заточить» традиционного человека на мировую революцию. Из школьной программы повылетали Толстой, Достоевский, Пушкин… На их место ставили в лучшем случае Демьяна Бедного, а то и попросту каких-то пролеткультовских графоманов. Помните булгаковского Ивана Бездомного? Тогда, к счастью, вовремя одумались, а то ведь бойцы, не знающие Пушкина и Толстого, вряд ли выиграли бы Сталинградскую битву. Сейчас наших детей и внуков снова хотят переформатировать — теперь в граждан мира, чтобы, видимо, не так было обидно, когда цивилизованные, но проголодавшиеся нации придут за нашими сырьевыми и территориальными ресурсами. Однако у себя дома они поступают совершенно иначе: во Франции, Германии, Британии и особенно в Америке даже легкая амбивалентность в отношении национальных ценностей не допускается. И особенно в школе!

— Чем человек влюбленный отличается от обычных людей?

— Повышенной энергетикой. Это зависит от характера человека. Одни уходят в меланхолию, другие — наоборот, в жизненную активность. Кто-то, сильно влюбившись, может работу забросить, а кто-то, как Маяковский, начинает «рубить дрова, силой своей играючи»… Очень важно, как выстраиваются личные отношения. Бывает временная вспышка, которая проходит. А если выстраивание на жизнь идет, то крайне важно, чтобы женщина умела глубоко чувствовать. Знаете, есть и такие — проснулась утром и вдруг передумала. Это катастрофа. Для русских женщин характерна серьезность в отношениях. Несмотря ни на что.

— Что важно, чтобы отношения сохранить? Какие требуются усилия от мужчины и от женщины?

— От женщины — снисходительность, жертвенность…

— Жертвенность? Неужели мужчины это ценят?

— Да, именно жертвенность. Умение понять. Не все мужчины, конечно, это могут оценить… Но это очень важное качество настоящей женщины. А у мужчин должно быть чувство ответственности. За женщину. Это вообще сложная материя.

— Мир стал более циничен? Количество любви в мире по сравнению с прошлым, позапрошлым веками увеличилось или уменьшилось?

— Думаю, не уменьшилось. Но принимает разные формы. Мне кажется, количество любви — постоянная величина.

— Юрий Михайлович, в чем вы видите противостояние «красного» и «белого» начал на современном этапе? Не надуманна ли эта проблема?

— Мне кажется, что Изборский клуб в своем докладе нащупал эту болевую точку, потому что противостояние красных и белых действительно есть, хотя под этим подразумеваются процессы более широкие, чем противостояние когда-то Красной армии и белого движения. Имеется в виду противостояние двух представлений о путях развития России, о формах организации, о традициях, на которые надо опираться. Это очень актуально, потому что, судя по некоторым тектоническим толчкам, есть попытка опять разыграть эту карту, и общество, которое с таким трудом после тысяча девятьсот девяносто первого года срастается, вновь разорвать. Вдруг опять заговорили о выносе Ленина из мавзолея. Это абсолютно придуманная проблема, потому что, на мой взгляд, Ленин, лежащий в мавзолее, это как раз логическое завершение того, что он делал. Общество, жившее в крайнем позитивизме, которому была предложена материалистическая, атеистическая картина мира, в то же время стремительно модернизировавшееся, развившее науки, что оно сделало? Оно сделало позитивистские мощи своего вождя, своего пророка. Это символ того эксперимента, во многом удавшегося, который был. И пусть лежат мощи вождя — но нет, начинается раскол по этому поводу.