Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917 - Альфред Нокс

За ужином Гурко заговорил о своем опыте во время Англобурской войны. По его словам, был случай, когда бурскую батарею в составе четырех орудий разного типа, действовавшую целый день с обратного ската одной из высот, обстреливали сразу 60 английских орудий. По возвращении в Россию Гурко сразу же написал рапорт о том, что, по его мнению, в будущих войнах артиллерия будет применяться исключительно с закрытых позиций. Русские артиллеристы смеялись над этим выводом, но позже его прогнозы подтвердились уже во время войны с Японией.

До меня дошли слухи о том, что русская пехота потеряла веру в победу, а среди рядовых активно ведется антивоенная пропаганда. Ничего удивительного в том, что моральный дух солдат пришел в упадок после того, как их семь раз в месяц заставляли идти в наступление на одном и том же участке, и всякий раз после того, как они брали вражеские траншеи, собственная артиллерия была не в силах обеспечить им поддержку. И все же я не очень верю всему этому. Следующей весной они вновь будут воевать со свежими силами.

Воскресенье, 29 октября 1916 г. Луцк

Еще один мерзкий день с туманом и сыростью. Смысловский взял меня с собой в XXIV армейский корпус к Корнилову Л.Г. Мощенная бревнами дорога была ужасной, и стало чудом, что эта «швейная машинка» справилась с дорогой туда и обратно. Мы пообедали в штабе корпуса. Я не пытался никуда оттуда выехать, так как для того, чтобы добраться до командного пункта, потребовалось бы примерно три часа и мы все равно ничего оттуда не увидели бы.

Корнилов рассказал о том, как он попал в плен и бежал. Его 48-я дивизия находилась в арьергарде во время отступления 8-й армии в Карпатах в мае 1915 г. В это время генерал был ранен и захвачен в плен. Его поместили в здание с высоким забором вокруг в небольшом городке южнее Вены. Он сразу же решил для себя, что попытается бежать, как только это станет возможным. Поэтому с самого начала он вел себя недружелюбно ко всем австрийцам, что появлялись в этом доме, так как не хотел заводить себе друзей, которые могут стать постоянными посетителями и тем самым помогут обнаружить его отсутствие сразу же после побега.

Подготовку к побегу русские военные вели вместе с чешскими друзьями. Присутствие генерала на месте проверяли ежедневно в полдень в момент, когда снимали караул около дома. После формальной проверки уходящими караульными генерал не без оснований мог рассчитывать на то, что его не хватятся в течение 24 часов. Поэтому было важно, чтобы побег состоялся как можно скорее после смены караула. Перед этим моментом он переоделся в форму солдата австро-венгерской армии, на которую накинул сверху русскую шинель и фуражку. В 12.05 он спустился вниз по ступеням и прошел мимо караульного. Когда охрана не могла больше его видеть, генерал сбросил шинель и фуражку и отдал их сопровождавшему его доктору, с которым заранее договорился о встрече. Когда караульный, смена которого кончилась, ушел, через стену перед домом перебирался простой на вид солдат австро-венгерской армии.

Снаружи Корнилова встретил солдат-чех, и они вместе отправились на вокзал, где проспали до прихода поезда. Корнилова снабдили фальшивым железнодорожным предписанием, а также документом, который в случае необходимости подтверждал, что генерал «является рядовым таким-то, направленным на поиски бежавшего русского генерала Корнилова».

В тот же вечер беглецы прибыли в Будапешт, где провели ночь в казарме для командированных солдат. Сестры милосердия, которые разговаривали с Корниловым, решили, что он родом из Трансильвании.

На следующий день были взяты билеты до станции, находящейся неподалеку от границы с Румынией. Там в лесу они сменили солдатскую форму на одежду рабочих, которую предусмотрительно везли с собой в багаже. Корнилову пришлось провести в дороге еще 15 дней, пока ему наконец не удалось перейти через румынскую границу. Его спутник-чех не смог справиться с постоянным чувством голода, которое испытывали оба беглеца. Отправившись в поселок в поисках еды, он наткнулся на жандармов и был застрелен. Корнилову иногда удавалось получать еду в домах у румын, но последние три дня перед переходом границы он питался одними ягодами. Две ночи он провел на голых скалах перед границей, изучая порядок смены австрийских патрулей, а на третью ночь перешел на другую сторону. У него были карта и компас. Но поскольку ночи стояли пасмурными, то от звезд почти не шел свет, а зажигать спички для того, чтобы свериться с картой, было опасно. По словам генерала, ему помогло то, что после долгого пребывания в Монголии он научился хорошо чувствовать направление. Корнилов был из семьи забайкальских казаков с примесью бурятской крови. Он небольшого роста, всегда спокойный, хорошо владеющий собой. В 1903–1904 гг. он бывал в Индии, где познакомился с генералами Биндон-Бладом, Смитом-Дореном и Барроу.

Понедельник, 30 октября 1916 г. Луцк

Когда я зашел попрощаться с Геруа, он буквально взорвался, проклиная общую тупость того, как союзники ведут эту войну. По его словам, у нас все было хорошо, и все лето мы владели инициативой. На фронте сложилось примерное равновесие сил, и, как казалось, после вступления в войну Румынии маятник должен качнуться в нашу сторону. Но мы оказались настолько скверно управляемыми, что румынский фактор вместо того, чтобы дать нам преимущество, стал нашей бедой.

Сейчас мы потерпели неудачу, еще хуже той, что постигла наши войска прошлым летом. Ведь тогда мы страдали из-за нехватки снарядов, а сейчас нам не везет из-за обычной глупости. Надо было просто включить румынские войска в русскую армию, создав новый фронт, который подчинялся бы нашему Генштабу. Следовало бы взять все управление действиями румын в свои руки. И если бы румыны отказались от этих условий, то мы лучше справились бы без них. И Бог с ними!

Русским войскам следовало быть в готовности наступать в Трансильвании только до момента нейтрализации пути на Кронштадт. А затем, сократив фронт, можно было бы перейти здесь к пассивной обороне. В то же время главные силы следовали вперед из Добруджи, и вместе с Серайлем мы обязательно завоевали бы Болгарию и тем самым отрезали бы Турцию от ее союзников.

Геруа обвинил русское командование в том, что в августе оно оказалось не в состоянии понять, что с таким низким техническим оснащением, как в нашей армии, дальнейшее наступление в Галиции было невозможно. В пассивности Серайля он обвинил союзников, поставив им в вину и то, что они не смогли правильно использовать вступление Румынии в войну. Теперь Геруа выступал за то, чтобы забрать с Юго-Западного фронта все части, которые возможно, и бросить их в Румынию. То, что это до сих пор не сделано, Геруа объяснил только бедственным состоянием наших железных дорог.

Среда, 1 ноября 1916 г. Бердичев

В понедельник я поехал через Дубно в Кременец, в штаб 11-й армии. Зимой город Дубно сильно пострадал от огня русской артиллерии. Сейчас это уже не тот прелестный маленький городок, где мы с Ля-Гишем и Леонкевичем побывали два года назад.

Кременец должен быть очень красив весной: здесь много садов. Сам город окружен крутыми, покрытыми деревьями горными вершинами. Штаб 11-й армии находится в церковной школе. Генерал Сахаров с начальником штаба уехали в Добруджу, и пока армией временно командует генерал Яковлев, милый пожилой человек, который с 1909 г. является командиром XVII армейского корпуса, не оставляемого им ни на день с самого начала войны.