Ингвар и Ольха - Юрий Никитин

Ольха тоже, похоже, ощутила неладное. Ее веки задрожали, налице появился ужас. Ингвар поспешно наклонился, подул нежно в лицо, сказалзаговор против плохих снов. Лицо Ольхи заметно расслабилось. Осчастливленныйдаже такой малостью, он бережно коснулся губами ее щеки, вздрогнул, хотя ужезнал, какая солнечная искорка проскочит между ними.

Запах гари становился сильнее. Ингвар колебался, не встатьли, чтобы закрыть окно, но древлянка наверняка проснется, она держится за егоруку как испуганный ребенок, что отыскался в темном страшном лесу и паническибоится потеряться снова.

Наконец из-за окна донесся командный голос Влада. Ингварощутил, как спадает напряжение. Тот, судя по тону, распоряжался толково,посылал за баграми, слышен был стук ведер, кадок. Зашипело, огонь началспадать. Правда, дважды вспыхивал в сторонке, ветром заносило искры, а то иклочья горящей бересты, но в конце концов погасили и там. Потом Ингвар слышалдовольные голоса, со двора долго не расходились, мужики обсуждали, кто и какгеройствовал, отчего загорелось и что стряслось бы, если бы колодец не оказалсярядом да не было столько ведер.

Ингвар снова осторожно забросил ноги на ложе. Ольха спала,держа его за руку. Во сне она чуть переменила позу, а его ухватила зауказательный палец, держала цепко, еще больше став похожей на испуганногоребенка, которого он выводит из темного страшного леса.

От нее все так же пахло лесными травами. Этот запах держалсястойко даже здесь, в его тереме, где все пропиталось, как ему казалось,запахами крови, вина и пожаров.

Иногда его сердце начинало стучать так часто, что он пугался,что умрет от ярости, не успев отомстить ее обидчику. Перед горячечным взоромснова и снова проносились отрывочные картины, как он с наслаждением обухомтопора разбивает ему все суставы в руках и ногах, бросает в пыль, чтобы тотбеспомощно ползал, медленно умирая… Нет, и этой муки мало за то, что осмелилсятак поступить с самой нежной, самой светлой…

Он неотрывно смотрел в ее лицо. Иногда ее рука сжималась,проверяя, рядом ли он. Ингвар вздрагивал, не зная, как еще успокоить, уверить,что отныне он всегда будет защитой. Всегда и от всего на свете.

Звезды начали блекнуть, черное, как деготь, небо медленносветлело. Ингвар лежал, прислушивался к тихому дыханию Ольхи. Внезапно издалекадонеслись крики, и у него жилы натянулись так, что едва не прорвали кожу.Крики, а следом – едва слышный лязг железа о железо!

– Прости, – шепнул он ей на ухо, – на этотраз намного серьезнее.

Он высвободил руку, промчался до своей комнаты. Он ужепристегивал поножи, когда снизу донесся крик:

– Ингвар!.. Зовите Ингвара!

– Что там? – крикнул Ингвар.

– Нападение! Со всех сторон!

Он выскочил с мечом в руке, пронесся через двор. Боевыекрики и звон оружия неслись со стен, а в ворота били тяжелым. Оттуда доносилсямогучий рев Асмунда, он с двумя дюжинами ратников изготовился к схватке, будечужаки ворвутся в ворота.

По всей стене люди уже швыряли вниз на невидимого отсюдаврага камни, лили горячую смолу, сыпали песок в глаза. Значит, уже приставилилестницы, понял Ингвар на бегу. Лезут, а если так, то когда же успели замостить?

Он взбежал по мосткам наверх. Край стены доходил до груди,можно пригибаться от летящих стрел, самому же бить прицельно. Едва головаподнялась над краем, он ощутил, как сердце сжалось.

На стену уже лезли вооруженные люди, а из леса бежали новыеи новые. Многие на бегу поднимали лестницы. Ров был завален связками хвороста.

– Отобьемся! – крикнул ему один мужикободряюще. – Тут такая крепость!

Худой, но жилистый, похожий на обозленного паука, он выбиралбулыжники из горки, метал прицельно, орал и свистел, когда кого-нибудь сбивал.В плече торчала длинная оперенная стрела, но он был слишком разозлен, чтобыхоть на миг оставить драку и обломить конец.

Погорелец, вспомнил Ингвар. Как хорошо, что принимал их, незакрыл перед ними ворота. Принимал как киян, так и беженцев из дальних, чужихвесей. Вон даже бабы встали на стены, черпаками льют кипящую смолу!

Завидев его, вдоль стены прибежал разгоряченный Рудый. Наплече топорщилась погнутая сильным ударом булатная пластина, а яловец былсрублен. Глаза Рудого, однако, сияли торжеством, будто с одного броска костейвыиграл коня, меч и седло.

– Я ж говорил? А все не верили!

– Сколько их здесь? – спросил Ингвар.

– Да все пошли на приступ, – сказал Рудый сгордостью, словно это он умело направлял их силы. – Думаю, ни одного влесу не осталось.

– Отобьемся?

– Да ни в жисть, – отмахнулся Рудый. – Если спервого раза не захватят, то отойдут, передохнут, со второго раза залезут. А стретьего – наверняка!

– Спасибо, утешил, – поблагодарил Ингварязвительно.

Похоже, подумал он тревожно, Рудый прав в своих опасениях.Все отряды, которые он обнаружил в лесу, ночью подступили к стенам, пытаютсявзять с налету. Натиск, как и должен быть, решительный, кровавый. Знают, чтозащитников здесь немного. В осаде продержатся хоть год, а натиск большимисилами отбить трудно. К счастью, на стенах оказались Рудый, да еще Боян, сдавотца в заботливые руки Зверяты, сразу же бросался в самые опасные места, всюдупоспевал, рубился как зверь, на его красный от крови доспех налипли волосы с чужихголов и серая кашица мозгов.

Со всех стен бросали камни, лили смолу и вар, но наконец водном месте нападавшим удалось вскарабкаться на стену. Завязался страшныйкровавый бой, резались грудь в грудь, падали во двор, дрались лежа, уже споломанными ногами, затем от ворот подоспел Асмунд с людьми. В короткой и злойсече порубили чужаков, бегом воротились обратно.

Еще в двух местах удалось не только взобраться на стены, нои сбежать вниз, где на них набросились мужики с рогатинами и даже бабы скольями. Побили сами, не потребовалась помощь. Ингвар с окровавленным мечомдважды бросался на подмогу, оба раза не поспевал. Рудый заорал весело:

– Погорельцы!.. Из них выходят самые лютые воины!

– Еще бы, – бросил Ингвар. – У тебя бы хатусожгли.

– Думаешь, у меня не жгли? – удивилсяРудый. – И хату, и дом, и даже избушку. Уж не говорю про терем в Ладогеили поместье в Ингварии. Но как был овечкой, так и остался…

Ингвар хмуро смотрел, как эта овечка в два прыжка взлетелана верх стены, снесла троих матерых воинов-чужаков, а четвертого швырнуласпиной на острый частокол так, что Ингвар отсюда слышал, как захрустели хрящинесчастного.

Из терема выбежал высокий молодой витязь. Был он строен,гибок, шолом с забралом закрывал половину лица, тонкая кольчужная сетка падалаиз-под шолома на плечи. Доспех был легок, только булатный круг размером старелку на груди поверх длинной кольчуги, изящные наручники, короткий меч напоясе…