Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева

Он шёл впереди, подсвечивая путь небольшим облачком света, который горел слишком тускло, чтобы разглядеть хоть что-то дальше вытянутой реки, но и не позволял заметить их, если в этом лабиринте коридоров кто-то подстерегал. С каждым поворотом в это верилось всё меньше, но Лиам был наготове, поглаживая большим пальцем кольцо-талисман на указательном.

– Мы точно правильно идём? – раздался во тьме голос Лиакона.

– Царь здесь. Ошибки быть не может.

– Зато заблудиться мы тут можем на раз-два.

– Тогда вернёмся и начнём заново. Пойдём в другую сторону.

– Как скажешь, Masdaus, – с лёгкой язвинкой отозвался Волк. – Тебя не впечатлило... это?

– Что именно?

– Белое Копьё. И вся дорога до него.

– Устланная трупами? – вскинул бровь Лиам.

Да, впечатлило. Особенно человеческие дети, распятые на городской стене. Раньше он мог только догадываться о безумии, что настигло Фанета. Они разделяли общее чувство – эту безмерную, вросшую корнем в сердца ненависть к людям. В Медную войну Лиам и сам казнил лутарийцев изощрёнными способами, но им никогда не двигало стремление перебить их всех. Сделать их рабами, отнять у них дом, заставить чувствовать то, что веками чувствовали эльфы – грёзы, что приходили во сне и наяву. Он всё ещё мечтал, чтобы княжества пали.

Но не так... Не распухнув от крови и тел, которыми Фанет старательно украсил Белое Копьё и другие города.

– Ты не одобряешь, – сказал Лиакон.

– Как я могу одобрить измену? – Лиам сощурился, поворачиваясь к илиару.

Тот поспешно заявил:

– Измена – это тяжкое преступление. Боюсь, что Фанету не сносить головы. Методы его кошмарны. Но само завоевание... Разве не этого мы все хотели?

– Дометриан не хотел, – проговорил Лиам.

– Верно. А знаешь, кому бы ещё это понравилось? Кассии Кровавой. Странно, почему Фанет написал не ей, а Птолему.

– Может, потому, что Кассия сразу бы раскусила его? Она принесла клятву служить царю Китривирии – Дометриану. А храдрайцы не нарушают клятв.

– Ты вообще её встречал, эльф? Такая грация вкупе с невероятной для её расы силой... Я б на ней женился.

– А что мешает?

– Она человек.

Лиам еле сдержался, чтобы не фыркнуть в ответ. Даже такому добродушному в целом здоровяку претило общение с людьми... Но ведь люди-то разные бывают. Те же храдрайцы, вступившие с Китривирией в крепкий союз. Северяне. Руаншиты с далёких Золотых Земель. Да и прочие, кто жил на востоке, за пределами княжеств.

Всё началось с лутарийцев. Стараниями Фанета они получили то, что им причиталось. Тысячи людей сгинули в этой чудовищной мясорубке, остался Велиград, но и его ждёт участь пепелища.

А что будет, когда падёт последний оплот княжеств? Что сделает Фанет и куда он пойдёт?

Дней, проведённых в тени у правителей, Лиаму хватило, чтобы предсказать все дальнейшие события и понять, что Фанет, возможно, один из ярчайших вождей илиаров истории, но также и тиран. Меч, что искромсает Великую Землю, если ему не помешать.

– Я решил не втягивать Кассию в это, – сказал Лиам, вернувшись к разговору с Волком. – Не хватало княжествам ещё и Храдрая с их дикарями.

– Прекрасная страна, – настаивал на своём Лиакон.

– Дикая, – не уступил мастер и вдруг остановился, обернувшись.

– Что такое?

Эльф оглядел лучников, затем обеспокоенно воззрился на илиара:

– Где царица?

Светящиеся Лиакона в темноте глаза расширились.

– Она же только что шла рядом.

Лиам выдохнул, пытаясь собраться с мыслями.

– Я же говорил ей, чтобы она не...

Какой-то странный звук, похожий на эхо суетливых шагов, донёсся до них и оборвал его. Не тратя время на слова, они заторопились назад. По-прежнему бесшумно, но быстро, почти летя в запутанных коридорах форта, что были вырыты глубже темниц. Шорохи во тьме стали отчётливее. Лиам сумел разобрать несколько голосов.

Короткий вскрик заставил эльфа перейти на бег и плюнуть на то, что их могли услышать. Ноги вынесли его в тупик, оканчивающийся хилой деревянной дверью, возле которой стояли легионеры и... Кинтия.

Лиам остановился. Когда царица обернулась к нему, а солдат вытащил из её живота клинок, эльф сначала не поверил глазам. Но стоило озадаченному взгляду царицы найти его лицо, как он тут же бросился к ней.

Привалившись к стене, Кинтия сползла по ней и больше не шевелилась. Он упал рядом и протянул к ней руку, однако так и не смог коснуться. Магия холодно и безжалостно подсказала, какие органы были задеты, приведя к мгновенной смерти.

В глаза хлынула мокрая пелена.

Голос легионера пробился через гул, образовавшийся в ушах:

– Мастер Олириам?

Фирмос. Офицер, повсюду таскавшийся с Фанетом. Тупой, как валенок. Беспросветно, катастрофически, почти безбожно тупой.

Вместо ответа Лиам откинул с лица Кинтии капюшон. Фирмос, опустив взгляд, обомлел. Попытался заговорить, но эльф не позволил. Движение пальцев – офицер рухнул вниз со свёрнутой шеей, а следом и его напарник.

Острая жажда убивать назревала внутри гнойником, готовым лопнуть от любого случайного прикосновения и выпустить наружу пульсирующую в пальцах энергию Первоначала. Но его никто не трогал.

Лучники Лиакона зашевелились, принялись отпирать дверь, другие же стояли и смотрели, не зная, что делать, что сказать... Как сказать.

И Лиам не знал.

Он смотрел в лицо царицы, отказываясь понимать, что она не смогла предвидеть собственную смерть.

«Ты же видишь всё на этом грёбаном мире! Всё! – кричал он в мыслях. – Это ты не увидела? Зачем... Зачем ты ушла? Я же говорил, я предупреждал не соваться никуда, держаться позади меня...»

Зачем, Кинтия?

– Олириам.

«Ты же была рассудительна. Всегда. Ты умела просчитывать варианты... Ты что, решила... Ты понадеялась на то, что дар тебя убережёт?!»

Ответь, Кинтия!

Ответь...

Моя царица.

– Олириам.

– Да что?! – взревел он, оборачиваясь.

Вышло так громко, что Лиакон отпрянул. Потом пришла боль – он сжал кулаки так сильно, что ногти впились в кожу, оставляя там полумесяцы ранок. Но боль, что сожрала рассудок, была сильнее.

Сил встать не было. Ладонь разжалась и зачем-то легла на колено Кинтии. Собрала складки платья. Снова стиснулась.

Он заставил себя посмотреть туда, куда указывал Лиакон. В крошечной комнатушке за выломанной дверью виднелись чьи-то ноги. Смуглые, мускулистые. Илиарские.