Проблема с миром - Джо Аберкромби

– Сюда, – пригласила Зури, скользнув через царящий вокруг хаос к боковой двери.

Савин потащилась следом, приложив одну руку к пояснице, а второй поддерживая раздувшийся живот. Они оказались в маленькой кухоньке, пристроенной к основному строению, с почерневшим от времени очагом и запахами плохой стряпни. Савин притворила дверь и привалилась к ней спиной, стараясь не слушать безумный гвалт, доносившийся с той стороны, сосредоточиться на дребезжании плохо пригнанной оконной рамы, на настойчивом «кап-кап-кап» из трещины в потолке.

Зури остановилась и уперла руки в бедра, глядя на пару пустых подойников, еще соединенных лежащим сверху коромыслом.

– Именно то, что надо, – произнесла Савин, ковыляя к ним.

После немалой возни ей наконец удалось стащить подштанники ниже колен и с помощью Зури, державшей ее чуть ли не на весу, усесться на одну бадью, подобрав юбку к бедрам и ощущая задницей холодный металл. Услышав звон плещущей о дно жидкости, она едва не вскрикнула от облегчения. Содрогаясь, выпустила из себя последние капельки, попыталась нагнуться, чтобы достать двумя пальцами подштанники, но не смогла дотянуться.

– Проклятье, – выговорила она, отдуваясь, чувствуя, как ноги дрожат от усилий.

В конце концов, чтобы не упасть на пол, Савин пришлось встать и позволить Зури натянуть их, отодвигая вымокшие юбки.

Вымотанная, она шлепнулась на табурет и привалилась спиной к сырой штукатурке, вытянув перед собой широко расставленные ноги.

– Какое уж тут командование армией, я штаны не могу натянуть без посторонней помощи!

– Ваша репутация как военачальника в безопасности, пока я здесь, – заверила Зури. – И Рабик с Гаруном скоро прибудут с сухими вещами и ужином.

Савин прикрыла глаза. Ей хотелось закричать от облегчения.

– Кровь и ад, что бы я делала без тебя и твоей семьи? Не представляю, как тебе удается оставаться такой спокойной.

– Я не всегда была компаньонкой знатной дамы. Мне довелось видеть немало бурь. – Зури нахмурилась, глядя в угол комнаты, словно именно там таились призраки прошлого. – Со временем они все заканчиваются.

– Если в тебя не ударит молния, – пробормотала Савин, благодарно сжимая руку Зури.

Дверь затряслась от тяжелого стука, и ей пришлось, стиснув зубы, занять несколько более презентабельную позицию. Мочевой пузырь уже снова давал о себе знать.

– Да?

Хлипкая дверь распахнулась, и стоявший за ней пригнулся, чтобы пролезть под низкой притолокой.

– Броуд! – с приливом облегчения вымолвила она.

Вот человек, который может справиться с кризисом. Она уже видела, как он это делает. Скала, за которую можно уцепиться во время бури.

– Леди Савин. – Он нахмурился, глядя на нее из-под потолка. Его глазные стекла были забрызганы дождем, сбоку головы багровела свежая ссадина. – Вы в порядке?..

– Просто мне не следовало ехать верхом, и я не ожидала дождя. Рассказывай! Надеюсь, ты привез хорошие новости!

Надо сказать, что он не был похож на человека, который привез хорошие новости. Даже в Вальбеке, во время восстания, даже когда дела шли совсем плохо, он всегда выглядел, по крайней мере, надеющимся на что-то. Сейчас он был просто мрачным. Лоб нахмурен, кулаки сжаты. На мгновение при виде его, его раненой головы, почти касающейся низкого потолка, Савин ощутила легкий укол страха. Отзвук прежнего ужаса, когда она впервые увидела его гигантский силуэт на баррикаде в Вальбеке.

– Ломатели нас поддержат, – сказал он, помолчав. – И сжигатели тоже. Они получили оружие, как вы приказали. Они восстанут по всему Союзу в последний день лета.

– Должно быть, уже начинают, – пробормотала Зури.

– Это может все изменить. – Савин прикрыла глаза и издала долгий вздох. – Если им удастся задержить королевскую гвардию, не дать прибыть подкреплениям, возможно, нам вообще не придется сражаться.

Она очень надеялась – она молилась, чтобы им не пришлось сражаться.

– С кем ты говорил? С Ризинау?

– Нет.

Броуд стащил свои стекла и принялся протирать их уголком рубашки. У Савин было чувство, что на этот раз у него действительно плохие новости.

– С Судьей.

– Это та женщина, которая перевешала столько народу в Вальбеке?

Броуд скривился, раскрыл рот, словно не зная, как много рассказывать. В конце концов он выдавил всего лишь:

– Она самая.

Савин ощутила новый приступ паники. Она вытряхнула из рукава коробочку, взяла ее трясущейся рукой, отщелкнула крышку. Внутрь попала вода, и жемчужная пыль превратилась в бесполезную сырую массу.

– Проклятье! – выкрикнула Савин, швырнув ее об стену и тут же осознав, как глупо это выглядело. – Прошу прощения. Это было не очень-то изящно.

– Сейчас не самые изящные времена.

– Эта женщина, Судья, – ей можно доверять?

– Я бы скорее доверился скорпиону, – отозвался Броуд, снова цепляя дужки за уши.

– Что ж, будем надеяться на лучшее. – Савин тихо ахнула и положила успокаивающую ладонь на живот, где зашевелился ребенок. – Что, на войне всегда такой ужас?

– Самое дерьмо – прошу прощения – начинается, когда подходит неприятель.

– В таком случае будем надеяться, что он не подойдет, – сказала Савин.

– От надежды худа не будет.

Однако по выражению лица Броуда было ясно, что много добра от нее он тоже не ожидал.

– Ты сможешь повторить его светлости то же, что рассказал мне?

– Конечно. Если он даст мне вставить слово.

Савин махнула рукой, подзывая Зури:

– Боюсь, мне снова нужна эта бадья.

– Где тут штаб-квартира лорда-губернатора? – спросила Вик, сидя в седле небрежно, но с таким видом, который ясно показывал, что она не привыкла тратить время на пустяки.

Капрал даже не поднял головы от скворчащей сковородки, лишь махнул рукой, показывая направление. Один из солдат неуверенно улыбнулся ей, потом снова принялся счищать с сапога налипшую грязь. Ни один из них не усомнился в том, что она имеет право проехать мимо на своей лошади, но в этом не было ничего удивительного.

Она всегда умела лгать лучше всех, кого она знала.

С самых ранних лет, сколько она себя помнила, маленькая Виктарина дан Тойфель, ненаглядная младшая дочь мастера-распорядителя монетного двора, знала, что чувствует окружающий мир не так, как другие люди. Или, по крайней мере, что ее чувства не доходят до лица.

«Что за серьезный ребенок!» – «Какая ты холодная!» – «Скажи что-нибудь, Виктариночка, я понятия не имею, о чем ты думаешь».