Проблема с миром - Джо Аберкромби

Он сидел, привалившись к полуразрушенной стене и запрокинув голову. Можно было бы подумать, что он спит, если бы у него в ребрах не торчала стрела, а рубашка под ней не была мокрой и черной от крови.

– Мы попросили вежливо, – ныл Танцор. – А потом не так вежливо… Не уверен, правда, что он нас понял. Ты ведь знаешь, я никогда не был силен в языках.

– А в чем ты вообще силен, напомни-ка? – поинтересовался Клевер.

– Потом этот старик выскочил с топором, так что Красавчику пришлось его пристрелить.

Тот, кто дал Красавчику его имя, был, должно быть, большим шутником, поскольку этот парень был ужасно уродливым, с какой стороны ни посмотри.

– Я только прицелился, – объяснил он, неловко ерзая на коленях. Справедливости ради, мало что можно сделать ловко, когда твои руки привязаны к лодыжкам. Его лук валялся в грязи неподалеку, и Красавчик бросил на него мрачный взгляд, словно это он был во всем виноват. – Просто, понимаешь, палец соскользнул, вот я его и пристрелил.

– А потом женщина начала кричать, ну и… – Танцор сморщился, глядя в грязь. – Просто все пошло не так, вот и все. У тебя никогда не бывает такого, Клевер?

Тот снова устало надул щеки:

– Не могу сказать, что у меня когда-то бывало по-другому.

Подобные сцены больше не вызывали у него ни отвращения, ни гнева, ни даже печали. Ничего, кроме усталости. Может быть, именно так и понимаешь, что слишком долго задержался на этой чертовой работе – когда трагедии начинают казаться банальными. Когда то, что для какого-нибудь бедолаги является концом всего, для тебя становится просто небольшим неудобством.

– Ты можешь заткнуться? – прикрикнул он на толстяка, и тот перестал всхлипывать и начал тихо трястись, что в какой-то мере было еще хуже.

Клевер сказал, тщательно выговаривая слова:

– Именно потому, что все запросто может пойти не так, необходимо делать все возможное, чтобы оно пошло так. Например, не напиваться. Не натягивать свой чертов лук, если не собираешься стрелять. Сперва выяснить, с кем ты имеешь дело и где кто находится, чтобы старик, выпрыгнувший с топором, не застал тебя врасплох. Что-то в этом роде! – Он понял, что уже кричит. Скривился, потер голову и заставил себя снова понизить голос: – Посмотреть, как вы тут напортачили, так это просто чудо, что вы и друг дружку не поубивали заодно.

– Было бы неплохо, – проворчал Нижний. – Нам бы не пришлось с ними возиться, мать их растак.

Клевер не мог не согласиться. Против этого даже Танцор не мог ничего возразить.

– Да, ты прав, – признал он. – Я знаю, что ты прав, Клевер. Но если ты приводишь воинов в такое место, как это, трудно не ожидать чего-то подобного.

– Дерьмовых воинов, может быть, – возразила Шолла, ковыряя в носу.

Танцор подполз ближе. На коленях не особо-то потанцуешь, понятное дело. Он поднял к нему лицо – большие глаза, прерывающийся голос, хныки-хныки.

– Может быть… мы можем как-то… забыть про это?

Если и было время, когда Клевера можно было убедить хныканьем, это время давно прошло.

– Вопрос не ко мне, да? Если Стур согласится про это забыть, мы забудем.

Улыбка Танцора увяла, как осенний цветочек; он сглотнул с булькающим звуком. Толстяк снова упал лицом в навоз и принялся подвывать. К этому времени уже всем было понятно: милосердие Стура Сумрака – слишком тонкая ниточка, чтобы подвешивать на ней свои надежды.

– Просто все пошло не так, только и всего, – снова пробормотал Танцор, а Красавчик попытался почесать ухо плечом, но не преуспел в этом.

В этот момент послышался стук копыт, и из-за угла амбара к ним вывернул сам король Севера. Гринуэй и дюжина других ублюдков, отпихивая друг дружку, толпились позади. Стур натянул поводья – разумеется, рывком, поскольку нет забавы веселее, чем мучить животное, на котором ты ездишь. Сложив ладони одна поверх другой на луке седла, он подался вперед, почти коснувшись запястий своей толстенной, усыпанной бриллиантами цепью, и принялся разглядывать всю сцену: обгорелые руины дома, двор, забросанный барахлом, валяющиеся трупы, пленников с привязанными к лодыжкам руками, Клевера и его людей, стоящих вокруг с обнаженным оружием. Он не спеша покрутил языком во рту, пока не набрал достаточно слюны, потом сплюнул в грязь.

– М-да, ну и бардак.

– Просто все пошло не так, – угрюмо повторил Танцор, глядя в землю.

– Да неужели, мать твою? – взревел Большой Волк. Гринуэй и остальные разъехались по двору, свысока поглядывая вокруг с гримасами, выражавшими различную степень презрения. – Он там плачет, что ли? Он что, гребаный недоумок или что? Клевер, разберись с ними, пока я… О, вот это отлично!

И конечно же, кто еще мог выехать к ним из леса, как не Молодой Лев с толпой своих ублюдков? Они осадили коней, так что по одну сторону двора оказались презрительные усмешки Стура и его людей, а по другую – гневно нахмуренные лица Брока и его людей. Похоже, Молодой Лев еще не достиг той точки, когда трагедии кажутся банальными. Скорее наоборот: он был слишком склонен давать волю своим чувствам.

– Что здесь произошло, черт побери? – прорычал он.

Последовала неловкая пауза, которую Клевер по какой-то причине счел необходимым заполнить. У него чесался язык сказать, что если тебе не нравятся мертвецы, то не следует затевать войну. Однако ему не пришло в голову ничего лучшего, чем:

– Как мне сказали, что-то пошло не так.

Когда это говорил Танцор, он думал, что хуже это звучать не может, однако у него самого как-то получилось.

– Это я вижу!

Молодой Лев пришпорил своего фыркающего боевого коня, пересек двор и остановился, возвышаясь над Клевером и его коленопреклоненными пленниками.

– И вот это ты называешь пристойным поведением? – рявкнул он Стуру, указывая на один из трупов, лежащий лицом вниз с зияющей раной от меча поперек спины.

Но Большой Волк и сам не хуже любого другого умел ощетиниваться, мрачнеть и принимать оскорбленный вид.

– Только не надо читать мне нравоучения, Молодой Лев! – Он тоже пришпорил своего коня и подъехал вплотную, так что Клеверу пришлось поднять голову, чтобы поглядеть на него. – Ты сам хотел, чтобы я привел тебе убийц. Столько, сколько смогу найти. Ты сам попросил, чтобы на твоем заднем дворе спустили собак, а я предупреждал тебя, что они могут начать охотиться на кроликов!

– Кролики – это одно. – Брок пнул своего коня и подъехал так близко к Стуру, что Клеверу пришлось увернуться, чтобы его не расплющило между двумя героями. – А открытое убийство граждан Союза – совсем другое! Кто это сотворил, вот эти мерзавцы?

Он гневно наклонился над связанными. Те в ужасе сжались, кто-то попытался отползти, толстяк всхлипнул сквозь грязь. Красавчик шевелил губами, очевидно, вознося молитву к мертвым, однако Клевер очень сомневался, что те ему помогут.