Второе открытие Америки - Александр фон Гумбольдт

Вершина Дуиды голая и каменистая; но повсюду, где менее крутые склоны покрыты перегноем, обширные леса как бы висят над обрывами. У ее подножия расположена миссия Эсмеральда, деревушка с 80 жителями. Вокруг деревни раскинулась прелестная равнина, орошаемая ручейками с черной, но прозрачной водой.

Это настоящие луга, где возвышаются рощи пальм мориция – саговых пальм Америки. Ближе к горе, расстояние до которой от креста, поставленного в миссии, составляет, по моим измерениям, 7300 туазов, болотистый луг переходит в саванну, окаймляющую нижнюю часть кордильеры.

Там встречаются громадные, восхитительно пахнущие ананасы. Этот вид Bromelia Plum. ex L., подобно нашему Colchicum autumnale L., всегда растет поодиночке среди злаковых, между тем как Karatas, другой вид того же рода, является общественным растением, как наши верески и черника. Ананасы из Эсмеральды славятся по всей Гвиане.

В Эсмеральде миссионера нет. Священник, которому поручено совершать богослужение в этой деревне, постоянно живет в Санта-Барбаре, расположенной на расстоянии свыше 50 лье. Чтобы подняться по реке, ему надо потратить 4 дня, а потому он приезжает только 5–6 раз в год. Нас сердечно принял старый солдат.

Он думал, что мы каталонские лавочники, приехавшие в миссию для торговли мелочными товарами. Увидев кипы бумаги, предназначенные для сушки растений, он улыбнулся нашей наивной неосведомленности. «Вы приехали в страну, – сказал он, – где на такой товар нет спроса. Здесь никто не пишет; сухие листья маиса, Platano (банан), Vijaha (геликония) служат нам, как бумага в Европе, для заворачивания иголок, рыболовных крючков и других мелких предметов, чтобы они не потерялись».

Старый солдат объединял в одном лице гражданскую и духовную власть. Он учил детей если не катехизису, то употреблению четок; чтобы развлечься, он звонил в колокола; и, побуждаемый горячим стремлением послужить церкви, он иногда пользовался своим певческим жезлом так, что это вовсе не нравилось индейцам.

Эсмеральда – самое знаменитое место на Ориноко по приготовлению сильнодействующего яда, применяемого на войне, на охоте и, что может несколько удивить, в качестве лекарства против желудочных заболеваний. Яды индейцев тикуна с Амазонки, упас-тиеуте с острова Ява и кураре из Гвианы являются самыми смертоносными из всех известных нам веществ.

Еще в конце XVI столетия Рэлей слышал название урари, обозначающее растительное вещество, которым отравляют стрелы. Однако никаких точных сведений об этом яде до Европы не дошло. Миссионерам Гумилье и Джили не удалось проникнуть в места, где приготовляют кураре.

Гумилья утверждает, что «его приготовление было окутано большой тайной, что главная составная часть добывалась из какого-то подземного растения, из клубневидного корня, который никогда не дает листьев и который является корнем par excellence[264], raiz de si misma, что от ядовитых испарений, поднимающихся из котлов, погибают старухи (самые бесполезные), назначенные присматривать за приготовлением яда, и что, наконец, растительный сок считается достаточно концентрированным лишь в том случае, если несколько капель его оказывают на расстоянии отталкивающее действие на кровь.

Один из индейцев делает себе легкий укол; стрелу обмакивают в жидкий кураре и приближают к месту укола. Яд признается достаточно концентрированным, если он заставляет кровь вернуться в сосуды без непосредственного прикосновения к ним». Я не стану заниматься опровержением широко распространенных сказок, собранных отцом Гумильей.

Мог ли этот миссионер сомневаться в действии кураре на расстоянии, коль скоро он безоговорочно признавал, что листья одного и того же растения могут либо вызывать рвоту, либо очищать желудок, в зависимости от того, срывают ли его стебель за верх или за низ.

Когда мы прибыли в Эсмеральду, большинство индейцев только что вернулись из путешествия, которое они совершили на восток, за реку Падамо, для сбора Juvias, то есть плодов Bertholletia Humb. et Bonpl., и лиан, дающих кураре. Их возвращение было ознаменовано праздником, называемым в миссии la fiesta de las Juvias и напоминающим наши праздники урожая и сбора винограда.

Женщины приготовили много алкогольных напитков; два дня все индейцы были пьяны. У племен, для которых плоды пальм и некоторых других деревьев, снабжающих пищей, имеют большое значение, период сбора этих плодов отмечается общественными увеселениями; счет времени ведется по праздникам, следующим друг за другом с неизменным постоянством.

Нам посчастливилось разыскать старого индейца, менее пьяного, чем остальные; он был занят приготовлением яда кураре из только что собранных растений. Это был местный химик. Мы увидели у него большие глиняные котлы, предназначенные для варки растительных соков, более плоские сосуды, где испарение благодаря большой поверхности протекает быстрее, листья бананов, свернутые конусом и служившие для фильтрации жидкости, содержащей в том или ином количестве волокнистые вещества.

В хижине, превращенной в химическую лабораторию, царили полнейший порядок и величайшая чистота. Индеец, который должен был давать нам пояснения, известен в миссии под прозвищем Хозяин Яда (amo del Curare); он держался с той чопорностью, в какой некогда упрекали европейских аптекарей, и разговаривал таким же педантическим тоном.

«Я знаю, – сказал он, – что у белых есть секреты изготовления мыла и черного порошка, отличающегося важным недостатком: он производит шум, разгоняющий животных, если в них не попадают. Кураре, способ приготовления которого переходит у нас от отца к сыну, превосходит все, что вы умеете делать там (за морем). Это сок травы, убивающий совершенно бесшумно (так, что неизвестно, откуда нанесен удар)».

Химический процесс, которому хозяин кураре придавал столь серьезное значение, показался нам весьма простым. Лиана (bejuco), употребляемая в Эсмеральде для приготовления яда, носит то же название, что и в лесах Явиты. Это – bejuco de Mavacure, в изобилии растущий к востоку от миссии на левом берегу Ориноко, за рекой Амагуака, в сложенных гранитом горах Гуаная и Юмарикин.

Хотя пучки bejuco, виденные нами в индейской миссии, были совершенно без листьев, мы не сомневаемся, что это то же самое растение из семейства чилибуховых (очень близкого к Rouhamon Aubl.), которое мы изучали в лесу на Каньо-Пимичине. Употребляют и свежий Mavacure, и сушившийся несколько недель.

Сок недавно сорванной лианы считается неядовитым; возможно, он оказывает заметное действие только в сильной концентрации. Ужасный яд содержится в коре и в части заболони. Ножом стругают ветки Mavacure диаметром в 4–5 линий; снятую кору давят на камне для растирания маниоковой муки и превращают в очень тонкие волокна. Так как ядовитый сок желтый, то и вся волокнистая масса принимает этот же цвет.

Ее бросают в воронку высотой в 9 дюймов и шириной в 4 дюйма. Из всего оборудования индейской лаборатории хозяин яда больше всего расхваливал нам эту воронку. Он несколько раз спрашивал, видели ли мы когда-нибудь por alla (там, то есть в Европе) что-нибудь похожее на его embudo[265].