Мир проклятий и демонов - Микки Хост

Никто не знал, жив ли Третий.

Киллиан начал срываться спустя месяц душившей его неизвестности. Весь дворец теперь ходил на цыпочках, а если кто и попадал под горячую руку, то после решал этот вопрос с Джинном или Маруном, его генералом.

Киллиан устал терять и хоронить тех, кого любил больше всего. Устал засыпать, слыша, как болезненно сжимается сердце. Устал возвращаться к могилам, пустоте в душе и отчаянию, которое ни на мгновение не оставляло его. Устал ненавидеть себя за то, что каким-то образом выжил во Вторжении, но не сумел защитить семью, которую любил всем своим колючим сердцем.

Они должны были выжить. Все они. Все из рода Лайне и из рода Дасмальто. Все великаны, которых он знал. Все люди, феи и эльфы. Почему столько сигридцев погибло, а он до сих пор жив?

Киллиан слишком устал, чтобы притворяться сильным королем.

– Почему, Джинн? – едва слышно спросил он, подняв на него пустые глаза. – Почему они все погибли? Почему я не смог защитить хотя бы его?

– Есть еще надежда, – так же тихо ответил Джинн. – Третий сильный, справится.

– Он еще ребенок, – возразил великан, смутно осознавая, что это не так. Однако Третий всегда будет ребенком для него. – Я должен был защитить его, но я…

Он не справился. Киллиан до невозможности любил своих племянников и не сумел защитить последнего.

– Оставь меня.

Не сказав ни слова, Джинн ушел.

Джинн Каслана умел импровизировать. Это было его особым талантом, дарованным, должно быть, самими звездами.

Но в последнее время этот талант никак не помогал ему.

– Больно? – спросила Ветон, слегка надавив на спину.

– Нет, – глухо ответил Джинн, даже не пытаясь разговаривать чуть более любезно.

У него не было сил на дежурные улыбки и фразы, которыми они всегда обменивались, когда у мага случался очередной приступ. Они называли это «приступами» лишь потому, что не знали, как иначе объяснить беспорядочные попытки тела Джинна истерзать себя.

Ему необязательно было уставать или попадать под удар врага, чтобы нечто, скребущееся внутри, начинало рваться наружу. Два шрама на лопатках, появления которых маг не понимал, могли начать кровоточить в любое время. Иногда это начиналось в присутствии Ветон, но чаще всего в моменты, когда он был один. Пару раз происходило и в пути – тогда Джинн пил отвары, которые целительница приготовила специально для него, и надеялся, что доживет до возвращения в Омагу. Если не ради себя, то ради Киллиана, Анселя, Маруна и тех, кого сильнее всего коснулось исчезновение Третьего.

Строго говоря, это не было исчезновением. Леди Эйлау исправно следила за состоянием Башни, фактически поселилась рядом с ней, и потому точно знала, что Третий, Первая, Клаудия, Магнус, Стелла и Эйкен еще внутри. Но ни она, ни кто-либо другой не знал, как помочь им. В Диких Землях было лишь два человека, которым удалось выйти из Башни живыми, и сейчас они оба были заперты в точно такой же.

Джинн не знал, есть ли у них шанс, и боялся даже думать об этом. В последнее время приступы случались чаще, и в его комнатах Ветон проводила больше времени, чем у целителей.

– Как Киллиан? – спросила целительница будто скучающе, но Джинн знал, что на самом деле она волнуется.

– Сегодня сломал стол.

– О! Стол. Ну, главное – что никто не пострадал.

– До этого не так далеко, как ты думаешь. Ему становится хуже.

– И что же ты тогда тут делаешь? – довольно резко спросила Ветон, зная, что начинает давить на правильное место. – Почему не ищешь, как вытащить их из Башни?

На самом деле Джинн искал способы. Все четыре месяца, без остановки. Он прибыл в Тоноак сразу же, как смог, едва сумев убедить Киллиана в том, что тот должен остаться в Омаге. Он проводил в Твердыне Кродоу дни и ночи напролет, игнорируя нечто, прорывавшееся наружу, и переводя все тексты, которые удалось найти. Он был в Элве и вместе с Джокастой и магами, верными ей, искал ответ среди многочисленных эльфийских хранилищ. Побывал в каждой крепости, в каждом храме и вскоре собирался отправить доверенных людей искать ответы в Артизаре. Как бы Джинн не хотел заняться этим сам, ему не следовало покидать западных земель – путь в Артизар неблизкий, и неизвестно было, не потребуется ли его помощь здесь.

– Ты закончила? – спросил маг, так и не ответив на ее вопрос.

– Закончила, – фыркнула Ветон.

– Отлично. Ты не могла бы дать мне рубашку? Она где-то там, на стуле.

– Элементали… – со вздохом произнесла Ветон, оглядываясь. – Тебе нужно прибраться.

– Как только так сразу.

Джинн хотел встать, но тело казалось до того тяжелым, что маг был не в силах пошевелиться и остался лежать, раскинув руки в разные стороны. Хорошо хоть в свое время он догадался выбить себе комнаты с такой огромной кроватью – при желании тут без проблем могли уместиться даже три человека. В последнее время сон для Джинна стал слишком драгоценной вещью, чтобы он пренебрегал даже такими небольшими моментами.

Но Ветон бросила на его спину, отмытую от крови и уже не доставлявшую столько боли, рубашку, и Джинну пришлось пошевелиться. Он мог позволить себе пару минут отдыха, но после того, как Киллиан сорвался, это казалось неправильным.

Они оба знали, что Джинн не виноват в том, что пытается поддерживать надежду, но именно эта надежда и отравляла короля. Ему нужно было знать, что Третий жив, иначе – маг не сомневался – он просто сошел бы с ума.

Наверное, даже хорошо, что Джинн не помнил ни себя, ни людей из своего прошлого.

Наверное.

Он слышал чужие голоса, зовущие его, крики и болезненные стоны, завывания ветра и шум песка, свист в ушах, какой звучит, когда куда-то падаешь. Все это терзало мага так же, как два шрама на спине, как ощущение неспособности сделать хоть что-то полезное и страх, что он упустил какую-то крайне важную деталь, способную помочь.

– Ты так и будешь стоять и пялиться? – пробормотал Джинн, с трудом удерживая себя в вертикальном положении.

– А ты вообще в состоянии одеться?

– Как видишь, – ответил маг и демонстративно, запрещая себе морщиться из-за боли, стал надевать рубашку.

– Элементали великие… В этот раз было хуже, да?

Джинн остановился. Не было смысла скрывать от нее правду.

– Было ужасно. Как будто что-то почти вырвалось.

Два шрама на спине казались ранами, нанесенными изнутри, как будто кто-то просто разорвал кости, мышцы и кожу, пытаясь пробить себе путь на свободу. На какое-то мгновение Джинн решил, что он так и умрет, не поняв,