Приз - Полина Дашкова

Едва заметная дрожь пробежала по телу. Напряглись губы,стало щекотно в солнечном сплетении Штраус не сразу понял, что это смех, причемне его, а чужой

«Посмотри, посмотри на себя в зеркало. Ты сейчас лопнешь отгордости, гений! Ты все знаешь, все разгадал. Зачем? В твоей вечности можносдохнуть со скуки»

Он не слушал. Ему некогда было слушать. Он делал скидку навозможную легкую контузию от взрывной волны. Он спокойно, осторожно шел квыходу, перешагивая через мусор и обломки.

Разорвался очередной снаряд, на этот раз достаточно далеко.Прямо перед Штраусом, в дверном проеме, возник молодой русский офицер в полевойформе, судя по погонам, лейтенант. Каска съехала набок, лицо в копоти. В рукахавтомат. Ствол направлен на Штрауса и — Стой! Хенде хох!

Откуда он взялся, этот русский? Он должен был давно уйти. Новернулся. Зачем? Впрочем, не важно. Штраус покосился на оконные дыры.Прислушался. Судя по всему, никого, кроме них двоих, здесь не было.

— О, хелло, рашен! — доктор приветливо оскалился. — Хау арю?

— Американец, что ли? — русский не опустил автомат, нослегка расслабился, улыбнулся, сверкнув белыми зубами. — Привет. Хелло, —взгляд его уперся в пистолет, зажатый в правой руке Штрауса, — документыпокажи. До-ку-ментс. Андерстенд?

— О, докъюментс? Оф коуз!

Улыбка полиняла на чумазом лице. Лейтенанту явно что-то ненравилось. Штраус легко и быстро просчитал в уме, что именно. В этом районеамериканцев еще не было. Лейтенант, разведчик или связист, должен это знать.Спрашивается, откуда тут взялся американец, да еще в штатском, такой весьчистый, одеколоном пахнет? Пистолет у него вроде бы «Вальтер», маленький,блестящий, на вид легкий, и держит он свое красивое оружие наготове. В любоймомент может пальнуть.

Штраус спокойно смотрел русскому в глаза, продолжалулыбаться.

— Релекс, май френд. Виктори! Гитлер капут!

— Капут, капут, — кивнул русский, уже без всякой улыбки, —ты давай, документы показывай. И пистолет убери.

— О'кей, о'кей, донт уарри! Уан момент, плиз!

Пистолет был снят с предохранителя. Палец лежал на спусковомкрючке. Легкий хлопок выстрела, прямое попадание в сердце. Лейтенант даже неуспеет понять, что его уже нет на свете. Доктор Штраус перепрыгнет через тело,найдет самый короткий и безопасный путь среди руин, доберется до ближайшего американскогоблокпоста. Через неделю окажется в Вашингтоне и продолжит свою научную работу.

Он не будет жить вечно, однако протянет долго, почти до сталет. Не важно, что он там еще изобретет, каких намешает эликсиров. Жалко этогопарня, лейтенанта. Он дошел до Берлина, ему хочется домой. С какой стати ондолжен погибать здесь и сейчас, за двое суток до конца войны, от руки ОттоШтрауса? Безумно, до слез, жалко лейтенанта.

* * *

Сразу после разговора с отцом Маша набрала мобильныйАрсеньева, узнала, что Саня будет здесь минут через десять-пятнадцать. Часыпо-прежнему стояли.

Дмитриев выпил еще водки и заснул в кресле, в кабинете.

Маша сидела на краю дивана, рядом с Василисой. Осторожновзяла ее руку. Прикоснуться к перстню было по-прежнему невозможно. Металлраскалился докрасна. Или просто красный абажур торшера отражался в нем? Еслисмазать палец синтомицинкой, попытаться прихватить перстень сквозь несколькослоев бинта, все равно не получится. Палец слишком распух. Василисе будетбольно. Наверняка в больнице пробовали снять и не смогли.

Маша встала, тихо вышла на кухню, включила чайник, села, незамечая, что теребит в руках дешевые сигареты Дмитриева.

Отец сказал, что информацию Рейча нельзя считать достовернойна сто процентов. У старого коллекционера что-то сдвинулось в голове. ГенрихРейч рассказывал, будто перстень он получил от самого Отто Штрауса. ЯкобыШтраус явился к нему под видом американского профессора, надел ему на палецперстень и сказал: «Приз победителям». Это случилось в начале 70-х. Покаперстень был у Рейча на руке, он не мог говорить. Ему то и дело мерещилиськошмары, он проживал целые куски жизни Отто Штрауса, видел его глазами войну,концлагеря, думал и чувствовал вместе с ним. Когда это происходило, все часы,которые были рядом с Рейчем, останавливались. Стрелки замирали на двенадцати, аперстень раскалялся так, что на пальце оставались ожоги. Палец распух. Снятьперстень удалось только через неделю. Рейч хотел избавиться от него, но боялсявыбросить. Решил ждать, когда за ним придет какой-нибудь покупатель. Показывали предлагал многим. Никто не покупал. Только через тридцать лет за перстнемявился русский по фамилии Приз, купил его, не торгуясь, надел на мизинец итеперь носит, не снимая. «Суди сама, можно верить человеку, которыйрассказывает такое, или нет», — сказал отец.

Дыры во времени. Можно ли верить Генриху Рейчу? Или онсумасшедший?

«Но в таком случае я тоже сумасшедшая. Перстень горячий.Часы стоят. Василиса молчит. Рядом с ней книга, „История гестапо“, раскрытая напортрете Отто Штрауса. Спрашивается, откуда девочка могла узнать, чей это былперстень? Интересно, а что происходило с Призом, когда он носил его? Руку не жгло?Кошмары не мерещились?»

Маше вдруг пришло в голову, что о докторе Штраусе она узналаеще до того, как всерьез заинтересовалась Владимиром Призом. Сначала был докторШтраус, потом Приз. Приз победителям.

«Я несколько лет изучала пиар, способы манипулированиясознанием. Самый мощный, самый фантастический пиар был у нацистов. Кромепропаганды они занимались экспериментами с грубым гипнозом, электрошоком,наркотиками, искусственными гормонами в разных сочетаниях. Концлагеря давали имнеограниченные возможности. Они влезали глубоко в самые сокровенные уголкичеловеческого сознания и добились потрясающих результатов. Вот тогда я и узналао докторе Отто Штраусе. О нем, как обо всех, кто был приговорен к смертнойказни в Нюрнберге заочно, кто исчез бесследно в сорок пятом, существовалиразные легенды. Одна имела прямое отношение к ЦРУ, к Аллену Даллесу. Впрочем,если бы исследования, которые проводил Штраус в концлагерях и якобы продолжил вЛенгли, завершились успехом, если бы результаты его опытов имели практическоезначение для разведки и контрразведки, вряд ли я, или кто-то вроде меня, узналбы об этом. Но имя доктора Джона Меди-сена я не встречала нигде. Существуетразная степень секретности. У меня получается даже не цепочка. Замкнутый круг.Кольцо. Элите „Черного ордена“, членам так называемого „внутреннего круга“,выдавались серебряные перстни с черепом на печатке. Они были носителями знака„мертвой головы“. Но существовала еще и сверхэлита. Те, кто состоял в тайномоккультном обществе „Туле“, получали лично от Гиммлера перстни из платины. Напечатке профиль кумира Гиммлера, Генриха Птицелова… Господи, что же происходит?Этого не может быть. Я не желаю верить. Но моя вера, мое неверие не являютсяистиной в последней инстанции».