Кукловоды. Дверь в Лето - Роберт Хайнлайн

– Подожди минутку! Какую отправить?

– Как – какую? Так их всего одна. Но берем, конечно, ту, что на неделю моложе, потому что…

– Но ты сначала сказал – свинка у нас всего одна. Потом сказал, что две. Потом сказал, что две и есть одна. Но ты-то хочешь брать одну из двух – а их всего одна.

– Я и пытаюсь тебе объяснить, как две свинки могут быть одной. Так вот. Если взять ту, что младше…

– А как ты узнаешь, какая из них младше, если они похожи?

– Ну, у той, которую мы будем посылать на неделю назад, можно отрезать хвостик. И когда она вернется…

– Фу, Дэнни, как жестоко! К тому же у морских свинок и хвостов-то нет!

Она, кажется, решила, что опровергла все мои доводы, – напрасно я пытался что-то объяснить. Правда, Рикки не из тех, кто беспокоится из-за таких пустяков. Увидев, что я расстроился, она тихо произнесла:

– Иди сюда, дорогой.

Она ласково взъерошила остатки моей шевелюры, поцеловала меня и сказала:

– Мне нужен ты в единственном числе, дорогой. Двоих таких для меня будет слишком много. Скажи мне лучше: ты рад, что дождался, пока я вырасту?

И я приложил все усилия, чтобы доказать ей это.

Но на самом-то деле мои объяснения ничего не проясняют. Я и сам потерял нить – словно сидел на карусели и считал обороты, а потом сбился со счета. Почему я не видел сообщения о своем собственном пробуждении? Я имею в виду второе, в апреле 2001 года, а не то, которое было в декабре 2000 года. Я должен был его увидеть, регулярно просматривая газеты после своего первого пробуждения. Меня разбудили (во второй раз) в пятницу, двадцать седьмого апреля 2001 года, значит на следующее утро в «Таймс» должны были опубликовать сообщение. Почему я его тогда, в первый раз, не видел? Вот же оно! Черным по белому: «Д. Б. Дэвис» – в «Таймс» за субботу, двадцать восьмое апреля 2001 года.

Рассуждая философически, одним росчерком пера можно с одинаковой легкостью создать новую вселенную и уничтожить Старый Свет. Неужели верна гипотеза о существовании параллельных временны́х потоков и альтернативных миров? Может, подкрутив начальные условия, я попал в другую вселенную? Даже притом что я нашел в ней Рикки и Пита? А может, где-то (или когда-то), в какой-то другой вселенной, Пит выл, пока не отчаялся, а потом, брошенный на произвол судьбы, отправился бродяжничать? А Рикки в ней не сбежала к бабушке, а вынуждена была сносить издевательства Белл?

Но газетная строчка мелким шрифтом ничего не доказывает. Той ночью я мог задремать и пропустить свое имя, а наутро попросту выбросил газету в мусоропровод, уверенный, что прочитал все. Я всегда отличался рассеянностью, особенно если думал в это время о работе.

Да и что бы я сделал, увидев? Пошел сам себя встречать – и сошел бы с ума? Нет, если б я и увидел свое имя в газете, я бы ни за что не сделал всего того, что и привело в конце концов к моему второму пробуждению. Вот потому-то этого и не случилось.

Ход событий регулируется, по-видимому, отрицательными обратными связями со своего рода «охранными цепями». И поэтому само существование этой строчки петитом зависело от того, увижу я ее или нет. У меня была вполне очевидная возможность ее увидеть, но моя способность увидеть эту строчку в данной системе считалась «запрещенным» состоянием.

«То божество намерения наши довершает, хотя бы ум наметил и не так».[50] Тут и свобода воли, и предопределение – в одной фразе. И то и другое – верно. Есть только один реальный мир – с одним прошлым и одним будущим. «Каков был изначально, таков есть и таким пребудет вовеки мир бесконечный. Аминь». Только один… Но достаточно большой и сложный, чтобы вместить в себя и свободу воли, и путешествия во времени, и все эти «обратные связи» и «охранные цепи». В пределах его правил нам разрешается все… но возвращаемся мы к тому, с чего начали.

Я не единственный, кто путешествовал во времени. И Форт, и Амброз Бирс описали много подобных случаев, которые иначе не объяснишь. А еще те две дамы в садах Трианона.[51] Подозреваю, что старый профессор нажимал кнопку чаще, чем признался мне… И это не говоря уже о других неизвестных, побывавших в прошлом или будущем. Но сомневаюсь, что о них когда-нибудь узнают. Взять хоть меня: о том, что со мной произошло, знают всего три человека. И двое из них мне не поверили. Не так уж много может путешественник во времени. Как говаривал Форт, железные дороги строят только тогда, когда приходит их время.

Но у меня не выходит из головы Леонард Винсент. Неужели он стал Леонардо да Винчи? Неужели он прошел через весь континент и отплыл в Европу с Колумбом? В энциклопедии о его жизни имеются какие-то сведения, но не подделал ли он записи? Знаю я, как это делается, – мне самому приходилось заниматься подобными делами. А ведь в Италии пятнадцатого века не было ни номеров социального страхования, ни удостоверений личности, ни отпечатков пальцев. Так что он легко мог провернуть все это.

Вы только представьте себе его, оторванного от всего, к чему он привык, знавшего об авиации, электричестве, о миллионах вещей, отчаянно пытавшегося их изобразить, чтобы их можно было сделать… и обреченного на разочарование. Потому что ничего из того, что мы знаем сегодня, невозможно сделать без опыта, накопленного веками.

Танталу и тому было легче.

Я подумал о том, что можно было бы сделать путешествия во времени коммерческим предприятием, если бы их рассекретили. Можно совершать короткие прыжки, создавая механизмы для возвращения из прихваченных с собой компонентов. Но однажды вы можете прыгнуть так далеко, что обратно будет уже не вернуться, потому что еще не «наступило время железных дорог». Это может быть что-то совсем простое, какой-нибудь особый сплав, но он подрежет вам крылышки. И остается эта ужасная опасность попасть в прошлое вместо будущего – или наоборот. Представьте себе, что вы очутились при дворе короля Генриха VIII с грузом субфлексивных фасартов, предназначенных для XXV века. Уж лучше оказаться на шлюпке в северных широтах Атлантики.

Нет, никогда не следует выбрасывать на рынок новый механизм, не удалив прежде все неполадки.

Меня не волнуют «парадоксы» или «обусловленные анахронизмы», если какой-нибудь инженер в тридцатом веке отладит установку и подготовит станции перемещения, значит Создатель именно так предопределил пути развития Вселенной. Он дал нам глаза, руки, мозг; то, что мы вершим с их помощью, – отнюдь не парадокс. И Ему не нужны представители, чтобы «проводить в жизнь» Его законы: они сами себя проводят. Чудес не бывает, и слово «анахронизм» – просто семантическая чепуха.

И философия волнует меня не больше, чем Пита. Каким бы на самом деле ни оказался мир, в котором мы живем, он мне нравится. Я нашел свою Дверь в Лето и не стану снова путешествовать во времени из страха, что можно сойти не на той станции. Может, мой сын станет, но тогда я постараюсь убедить его отправиться вперед, а не назад. «Назад» – только для экстренных случаев, ведь будущее лучше прошлого. Назло всем нытикам, романтикам и иррационалистам мир постоянно совершенствуется, потому что человеческий разум, познавая окружающий мир, делает его лучше. Используя руки… используя инструменты… простой здравый смысл и достижения науки и техники.