Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова - Сергей Васильевич Максимов

улюлюкают всякого красного зверя, когда атукают зайцев и даже когда уськают баловливую свинью, забравшуюся в огород. При занятии охотой собаки знают не только русские слова – утри-усь, тю, но и понимают по-французски – пиль, куш и т. д.

Не сами – по родителям

В «Новом времени», 24 мая 1889 года, в № 4753, при разборе нововышедшей книги Н. Лендера «Волга, очерки и картинки» мы встречаем объяснение старого явления и нового крылатого слова.

Рецензент сообщает: «Для обыкновенного читателя особый интерес представляет сжатое изложение наблюдений автора над волжским расколом, и в частности – главы о Хвалынском уезде, как центре раскола, и черемшанских скитах». Известна видная историческая роль Поволжья в русском расколе; но еще важнее то, что и теперь там раскол продолжает количественно усиливаться, хотя – в молодых поколениях – и утрачивает прежнее изуверство, держится больше по преданию; «Не сами – по родителям» – вот характерная фраза, слышанная автором от молодого поколения волжских раскольников. Выражение это как будто звучит желанием оправдать себя в последовании старой вере, когда внутренний пыл, поддерживавший жизненность сектантства, ослабел. Но на практике от этого нисколько не легче. По собственному ли убеждению или по влиянию родителем на новые поколения, в массе все-таки держатся раскола: и теперь раскол и сектантство на Волге «имеют свою правильную общинную организацию, своих влиятельных главарей, наставников, свою иерархию лжепопов и лжеепископов, свои места молитвенных собраний, свои школы, своих покровителей». Между прочим, эта организация подразумевает собой помощь со стороны зажиточных раскольников своим беднякам – собратам по вере. Кто принял православие, тот этой помощи лишается. Таким образом, богатые и влиятельные раскольники держат в руках массу последователей отщепенства из числа нуждающихся, которые без этого, быть может, были бы доступнее проповеди православных миссионеров. Утешительным должно признать то, что даже при таких условиях обращение в православие в этих глухих местах все-таки подвигается вперед.

Курам нá смех

Ни одно из домашних животных не представляет наибольших поводов к презрительным насмешкам или унизительным уподоблениям, как куриная порода, с древнейших времен сделавшаяся домашней и очень полезной. Именно женская половина этого вида, наиболее оказывающая куриных услуг людям (некоторые курицы приносят до ста двадцати яиц ежегодно), вызывает самое большее количество насмешек. Петух, гордый султан, поддерживающий семейный порядок в строжайшей дисциплине, щеголь и крикун, сумел отстоять себя во мнении просвещенной и мыслящей публики. Над ним не насмехаются. Смеются над теми людьми, кто ему уподобляется, петушится, то есть либо чванится и величается, либо, без особой нужды, по задорному характеру, лезет в спор и драку. Зато на курицу посыпались всякие насмешки, впрочем не столько заслуженные ею одной, сколько всем куриным родом. И в самом деле, как рак – не рыба, так и курица не птица: например, всем птицам природа дает перья для полета – у нее они только для украшения, и при этом слабо прикреплены к мягкой коже и часто выпадают и легко выщипываются. Короткие, круглые и тупые крылья тоже не для дальних и повсюдных передвижений: из холодных стран в теплые и, в свое время, обратно. Несмотря на то что издали слышен бывает шум куриных перелетов, на самом деле гора родит мышь: перелеты, не больше хороших скачков, ничтожны и забавны своими претензиями до смешного. Курицы не делают гнезд, а высиживают яйца на голой земле, в поразительное отличие от прочих пернатых. Они боятся воды и забавляются только пыльными и песчаными ваннами, пропуская, на солнечном пригреве, пыль и песок между развернутыми веером перьями. Они флегматично бродят по двору и, обладая ненасытной прожорливостью, заботливо и хлопотливо ищут зерна, которых им всегда мало. Кажется, по этой-то самой причине они и пребывают в постоянной задумчивости и меланхолии и, выведенные из такого положения невзначай и особенно темной ночью, начинают беспокойно шуметь, кудахтать так, что не скоро затихают. Когда их ментор и патриарх, привыкший сначала всей душой заботиться о семействе и потом уже о самом себе, найдя целую кучу зерен, расхвастается о том, – ненаходчивые и неизобретательные куры ему верят. Они вдруг схватываются с места как шальные, начинают суетиться, как будто услыхали какую-то чрезвычайную новость и рассчитывают увидеть невиданное чудо. Они спешат вперегонку друг за другом, бегут сломя голову, толкаются, семенят ногами, комически повертываются и зря, на полном доверии, начинают тыкать короткими и крепкими клювами у ног своего повелителя. Петух, однако, пошутил – обманул: рассказывал, что просыпана целая горсть, а на самом деле оказалось, что всех зерен только щепоточка, да и то сомнительного качества, вперемежку с мелкими камушками. Так же флегматически, вперевалку, бредут обманутые куры дальше, ничем не смея выразить своего неудовольствия и очевидной обиды. Довольный испытанным повиновением, общим доверием и вообще всем домашним порядком, хвастливый при всяком случае и со стороны очень смешной своим самодовольством, петух в это время уже успел взлететь на первую попавшуюся кафедру – на забор, на кадку – и воспел самому себе хвалебную песнь так громко, что она слышна далеко в соседней деревне. Конечно, все эти проделки очень забавны.

Именно эта забавная петушья ревность и эта самая смешная куриная покорность с безответной подчиненностью уронила всю куриную породу во мнении людей. Ничего не может быть обиднее и унизительнее сказать или сделать нá смех этим смешным курам (совсем худо, если курам смех), как ничего не может быть жалчее и, опять-таки, в то же время забавнее мокрой курицы.

Вялый в работе, неповоротливый в движениях человек, на которого нечего и рассчитывать, обзывается, с великой досады, этим самым унизительным прозвищем мокрой курицы, потому что непригляднее ее, попавшей под дождь и не успевшей спрятаться под навес и на насест, трудно уже представить себе что-нибудь другое.

Слепая курица есть тот человек, который бестолково тычется и суетится, разыскивая вещь, лежащую, что называется, у него на носу. Толпа на базаре, горожане на бульваре ходят долго и много, но без всякого толку – это они как куры бродят. Утлая избушка сказочной бабы-яги и всякой иной ведьмы стоит не иначе как на курьих ножках: такая неустроенная и необрядная, что хуже ее не бывает. Кто попался в беду безысходную, нежданно и негаданно, тот попал как кур во щи и т. п. Впрочем: «Что о том и говорить, что курица не доит».

Где куры не поют

Природа из числа куриных пород наделила только весьма немногих приятным голосом и, в числе их, кое-каким однообразным и крикливым нашего домашнего петуха. Вещее