Должность во Вселенной. Время больших отрицаний - Владимир Савченко

1

…сразу за проходной они оказывались не на Земле –

чем выше, тем космичней.

Космично светилось то,

что обычно темно.

Космично звучали

искаженные голоса, гул, лязги и рыки машин…

Но сейчас здесь ничего не звучало.

…Всего за полчаса участия Миши в этом совещании там прошло трое суток; да еще многие часы за время спуска и подъема. «Оно мне надо было – туда лезть!» – с досадой думал он.

Да, попыхивающий душистой сигарой Мендельзон принадлежал к элите, мог осадить; и те, что приехали в длинных черных машинах с охраной, тоже. И тем не менее сейчас от проходной к аркам башни пробирался по обломкам и завалам – где-то перепрыгивая, где-то даже подтягиваясь на руках, – подлинный хозяин ситуации в НПВ, в Шаре. Реальный лидер – хотя до самого конца без официального статуса. Главное – он знал это.

…Все началось с того, что их выгнала квартирохозяйка, Александра Владимировна.

Сперва то, что Аля за недели на ее глазах из стройной миловидной молодки разбухла в даму на последнем месяце беременности, подвигло ее потребовать двойную плату. А сегодня, когда Миша попросил отсрочить это до получки, нервы ее окончательно сдали:

– Ничего не надо, уходите. Идите в Институт акушерства и гинекологии, куда хотите, у меня сердце, у меня давление – я этого не вынесу. Так не бывает. Может, вы инопланетяне. Отправляйтесь обратно на свою тарелочку или в свой телевизор!

Александра Владимировна была остроумная женщина.

Собрали чемодан, ушли. Не в телевизор – сюда. Благо путь от поселка Ширмы близкий, через пустырь. Миша поддерживал Алю.

Верх башни был особой территорией. Сразу и Земля, и космическая станция, летящая в иной Вселенной. Главное, что здесь можно было исполнять космического масштаба дела – при надлежащем обеспечении. Надежность и обилие обеспечения раскрутили еще при создании системы ГиМ и дальше поддерживали. Коммунизм на четыреста мест, по выражению покойного Корнева.

Четыреста мест имела гостиница «Под крышей», сотворенная к первой и, увы, последней Всесоюзной конференции по проблемам НПВ. Затем стараниями Адольфа Карловича Гутенмахера в «Подкрышии» наполнили бассейн, возник и тренировочный зал с аппаратурой, сауна плюс римская терма, искусственный солярий. Компьютеры в каждом номере, библиотека. Автономная энергетика – ибо перебой электричества даже на малые доли секунды внизу мог обернуться бедой, гибелью для поднявшихся в кабине ГиМ.

Этаж над гостиницей занимала лаборатория МВ. Вместе с ней то, что именовали просто «верх» (а его обитателей «верхними», вкладывая в это понятие отнюдь не только геометрический смысл), охватывало пять последних этажей под крышей, от уровня К142 до К150. Здесь были мастерские, лабораторные стенды, чертежный зал – все для работы.

И всегда – запас продуктов для бесперебойного качественного питания. Бесплатного, только готовить самим. Пец и Корнев сломили сопротивление бухгалтерии и снабженцев: платить людям не можем по их трудам, так пусть сама работа-жизнь здесь – многосуточная, как правило, – будет им и удовольствием, и вознаграждением. Чтобы не отвлекались.

Так и было.

Секунда земного времени здесь составляла две с половиной минуты.

Коммунизм был и в незапираемых дверях всех помещений и отсеков. Правда, от иной специфики: при больших К, невзирая на все метрономные ухищрения, людям трудно было совпасть по времени – так пусть пришедший раньше хозяина гость не мается в коридорах.

Здесь могли наполненно жить и насыщенно трудиться. Единственное «но»: легко можно было отвыкнуть от Земли. И от того, частью чего она является, – от Большой Вселенной.

Поэтому Миша и отклонял прежние приглашения Александра Ивановича решить свои жилищные проблемы здесь. Отдыхать отдыхали, имели свой номер люкс. Но оставаться жить… А теперь вот пришлось.

2

…Жизнь была чудом – и она была жизнь.

Когда поднялись в номер, Аля прилегла. Миша ушел на два этажа ниже в мастерскую-лабораторию к своим НПВ-концентраторам. Там и застал его директор в свой последний подъем наверх.

Если бы знали эти двое, что встретились последний раз, они нашли бы, о чем поговорить помимо этого изобретения. Но будущее неведомо, даже близкое.

Когда была объявлена «учебная эвакуация», Миша поднялся в их люкс, запер дверь. Улыбнулся жене:

– Мы с тобой эвакуировались раньше всех. – Подсел к ней. – Как я тебя в роддом-то повезу? Никого не будет. Пока вызову машину, пока приедет… Нужно заранее спуститься вниз?

– Какой еще роддом! Там грязно, возможен сепсис, и плати всем за все… Здесь и рожу. Ты поможешь. Умел делать, сумеешь и принять. Интересный вы народ, мужики. То от этого места за ноги не оттянешь – а когда приходит самое-самое, для чего это природой и придумано, норовите в сторону. Роддом!..

– Ну, Алюнь, разве я против? Тебе видней. Как скажешь.

– Во! Я в воде рожу, в бассейне. Помнишь, мы видели. И я читала. Мишунь, это идея.

Аля в свое время пленила его сердце тем, что была заводная девчонка, студентка. Такой она, несмотря на брюхо, пятна на лице и тяжелую поступь, оставалась и сейчас.

3

…добела раскаленное острие башни

вонзалось в тьму Шара,

в ней мощно жила иная Вселенная:

рядом – и недостижимо далеко,

в их власти – и властвовала над ними.

Они прожили наверху изрядно, освоились, работали и отдыхали; забыли о предупреждении…

…и тем оказалось неожиданней, что тревога, объявленная как учебная, была настоящей. Да еще какой!

Так и довелось Михаилу Аркадьевичу в самый разгар Шаротряса, среди колышущихся стен, осыпающихся с них плиток и штукатурки принимать роды. Аля стонала и командовала. Этих впечатлений Миша никогда не забудет и никому о них не расскажет; ничего неприличней он в жизни не видел. Но и в разверстом неприличии родов была святость.