Паткуль. Неистовый лифляндец - Борис Николаевич Григорьев

начала был настроен на негативное решение, редукция была решённым делом, и никому не было по силам что-либо изменить в планах короля. Потом было ещё заседание Сената от 15 декабря, встреча с Карлом XI, на которой Паткуль передал своему суверену записку с юридическими выкладками и король недовольно заметил, что лифляндские дворяне требуют теперь от него больших прав, нежели чем они получили от Сигизмунда Августа. По словам Паткуля, содержащимся в его отчёте ландтагу, Карл XI якобы выказал на этой встрече предрасположенность к благоприятному рассмотрению записки, но скорее всего лицемерил, как это часто делает большое начальство для поддержания имиджа благотворителя: обнадёживает клиента, а подчинённым даёт команду «отказать».

19 декабря королевский секретарь Карл Пипер, будущий министр Карла XII, скоро объявил, что запиской король не удовлетворён и требует подать ему подробную дедукцию. Дедукция была составлена и передана Хастферу. В этом документе Паткуль допустил – то ли намеренно, то ли нечаянно – выражение, снова пришедшееся не по нраву стокгольмским чинам. Он писал, что, поскольку польский король Сигизмунд III в своё время не сдержал своего обещания по отношению к лифляндскому дворянству, «лифляндцы с полным основанием перед лицом господа Бога и всего мира отказались хранить ему верность и отдались в подданство Карлу IX». Хастфер потребовал от депутатов убрать этот пассаж из дедукции, усмотрев в нём скрытую угрозу королю Карлу XI: ведь и он не сдержал своих обещаний лифляндцам! Паткуль то ли намеренно, то ли в самом деле заболел и временно устранился от дела, сумев-таки убедить Будберга сдать в королевскую канцелярию дедукцию без всяких изменений. Что барон Будберг 30 декабря добросовестно исполнил.

24 января нового 1691 года последовал ответ королевских экспертов, а 28 января от депутатов потребовали новую объяснительную записку, и так всё продолжалось до конца февраля: записки, меморандумы, реплики, суплики, дублики, дедукции, аудиенции… Переписка с королевскими экспертами замерла на той стадии, когда депутаты подготовили очередную дедукцию и хотели её уже передать по назначению, как им объявили, что рассмотрение дела закончено.

Между тем в Стокгольме и во всём мире наступило лето 1691 года.

Поскольку гарантийное письмо Сигизмунда Августа было признано недействительным, Паткуль и Будберг решили подать королю просьбу ограничить редукцию временем нахождения Лифляндии под властью Швеции. Самому Хастферу идея апеллировать к милости короля, раз письмо оказалось фикцией, очень понравилась. Карл XI передал прошение в редукционную комиссию, а её президент Стенбок отсоветовал монарху принимать вообще какое бы то ни было решение по нему. Но Паткуль всё ещё был полон оптимизма.

В середине июня до депутатов неожиданно довели приказ Карла XI незамедлительно явиться к нему во дворец. От своих друзей бароны узнали, что сразу после аудиенции король собирается в длительную инспекционную поездку по стране. Это означало, что переговорам пришёл конец. Уж не специально ли редукционная комиссия назначила объявление окончательного приговора по делу на последние часы королевской аудиенции?

18 июня в два часа пополудни Паткуль и Будберг с бьющимся от волнения сердцем входят в ворота королевского дворца. В приёмной короля их встречает толстяк Пипер, в руке он держит документ редукционной комиссии. Их взгляды прикованы к этому листу бумаги, и они почти не слышат, как Пипер что-то бубнит про «королевскую милость, которую рыцарство с избытком могло почувствовать на себе»: этими пустыми фразами у них до отказа были забиты уши. Наконец Пипер выпускает бумагу из рук и передаёт её депутатам.

Паткуль с Будбергом не успевают даже пробежать по ней самым беглым взглядом, как Пипер открывает дверь в кабинет короля и приглашает войти. Смятенные депутаты входят, кланяются, лепечут слова преданности монарху, но слов благодарности не находят: они ещё не знают, что содержится в только что полученном от Пипера приговоре. Карл XI заверяет их в своей безграничной милости и желает им благополучного возвращения на родину. И милостиво отпускает. Сценарий выпровождения лифляндцев из Швеции искусно выполнен.

Внутренне опустошённые и ошеломлённые, они выходят из кабинета и ищут укромный уголок, чтобы уединиться и спокойно прочитать вердикт комиссии. Они не верят собственным глазам: все пункты ходатайства комиссией отклонены. Миссия не удалась. Но Паткуль ни за что не хочет смириться с поражением. Он говорит – нет, он кричит Будбергу, чтобы тот отправлялся на корабль, отплывавший в Ригу, а он сам без полномочий и верительных грамот последует за королём.

В июле Будберг уплыл из Стокгольма, а Паткуль, вспользовавшись услугами знакомого генерал-майора Меллина, получил разрешение следовать за королём и выехал из Стокгольма, чтобы попытаться добиться ещё одной аудиенции у Карла XI и склонить его в пользу хотя бы частично благоприятного для лифляндцев решения. В городе Эребру он догнал Карла XI, где тот инспектировал лейб-гвардию, и только ему одному понятным способом сумел добиться свидания с потентатом. Потом, через неделю, в городе Вэнерсборге была ещё одна аудиенция, а в Гётеборге король сам позвал Паткуля к себе и имел с ним «задушевную» беседу. Паткуль в ярких красках описывал бедственное положение лифляндского рыцарства, а Карл XI слушал, улыбался, вздыхал, просил не падать духом, терпеть, заверял в своей монаршей милости, давал обещание вернуться к ходатайству лифляндцев сразу по прибытии в Стокгольм…

В Стокгольме Паткуль обратился в канцелярию короля, но там от него потребовали верительную грамоту или полномочия от ландтага. Он обратился за помощью в Ригу, но Хастфер приказал Соопу не предпринимать никаких шагов до тех пор, пока оба депутаты не вернутся домой. В сентябре Паткуль с трудом добивается аудиенции у короля и продолжает свои увещевания. Король высказывает удивление тем, что лифляндские бароны бедствуют: по его понятиям, у них достаточно и земли, и средств для достойного проживания. Паткуль снова пускается в объяснения, Карл XI сочувствует, вздыхает, обещает…

Наконец к ноябрю королевский советник Юлленстольпе, негласный покровитель Паткуля, советует ему подать королю письмо с просьбой о «проявлении монаршей милости». 19 ноября письмо передаётся Паткулем в канцелярию короля, и король снова принимает Паткуля. Он милостиво беседует с ним, объясняя причины редукции, государственную необходимость её проведения, разъясняя бедственное положение страны, указывая на то, что Лифляндия – не единственная провинция, на которую распространилась редукция. Король говорит, что высоко ценит своих лифляндцев, он им доверяет свои полки, многие служат даже в лейб-гвардии. Но Паткуль, согласно его собственному рассказу, непреклонен и резоны короля не слушает. Он продолжает твердить о своём: о бедственном положении дворян, о возможной их эмиграции в другие страны, об исключительном правовом положении рыцарства, не подвластному сословиям других стран. И тут Карл XI не выдерживает, перебивает Паткуля и кричит:

– Всё! Достаточно! Мы в Швеции уже приняли решение о Лифляндии! Вы смеете обвинять шведские сословия в некомпетентных действиях?

Паткуль на это восклицание ответил якобы утвердительно и стал объяснять Карлу XI, какой вред будет нанесён шведскому королевству, если в Лифляндии будет проведена редукция.

Не исключено, что Паткуль слегка приукрашивает свой рассказ некоторыми деталями, но вызывает удивление сам факт его неоднократных встреч с королём. Неужели и Карл XI попал под влияние этого строптивого и упрямого лифляндца? Во всяком случае, создаётся впечатление, что король по достоинству оценил личность Паткуля и почувствовал в нём достойного для себя противника. Он счёл, вероятно, за лучшее не озлоблять этого лифляндского барона, не отталкивать от себя, а усыпить его агрессивность, задушить в мягких объятиях.

Как бы то ни было, рассказывает Паткуль, аудиенция заканчивается мирно, король вновь высказывает понимание к нуждам своих лифляндских подданных, многозначительно просит Паткуля докладывать ему о них в письменном виде и отпускает восвояси.

Король потом выступит с опровержениями этой версии беседы и заявит, что «ничего подобного во время беседы с Паткулем он не говорил». Современные шведские историки докажут, что король, мягко говоря, снова искажает истину. Нет, беседа такая была, и велась она именно в том направлении, о котором в своём подробном отчёте ландтагу написал Паткуль: король дал понять, что готов рассмотреть новые предложения лифляндцев относительно размеров редукции.

Паткуль не без оптимизма покидает кабинет короля, полагая, что ещё не всё потеряно и что существует возможность ещё одного обращения к королю. С этими