Легенда об Эльфийской Погибели - Александра Рау

за дверь, даже зная, что смогу изобразить праздный интерес или неловкость – скажу, что ошибся дверью; лишь слушал, изредка проходя мимо тронного зала. Я заведомо знал, что первым тяжелые двери откроет Лэндон, и появится он разгневанным и раскрасневшимся; не смыслящие в военных делах представители знатных родов могли лишь трясти мешками с золотом, напоминая о необходимости отстаивать их интересы в предстоящей битве, однако одновременно угодить десяткам лордов едва ли казалось советнику возможным. Капитан королевской гвардии, как и его друг-странник в моем лице, не были желанными гостями на советах – в их распоряжении не было достаточных средств и влияния. Как не было и ясного понимания, к какой войне готовились все вокруг.

Я стал чаще появляться на глазах у магистра и изредка помогал ему на тренировочном поле, полном неумелых юнцов. Изображая из себя хоть и неопытного, но старательного бойца, я становился для мальчиков партнером по битве, коим колдун для них быть не хотел; хоть его тело и было молодо и прекрасно, он упорно списывал нежелание драться на возраст души. Кидо на поле не появлялся; Рагна одним своим видом выводил его из себя настолько, что, окажись они рядом с оружием в руках, беда в замок пришла бы мгновенно – и любой догадается, кто из упрямцев пал бы в бою.

Я продолжал делать вид, что нахожусь в прекрасном расположении духа и полностью поддерживаю неизвестные мне планы королевства и никому не принадлежащей короны. После свадебного торжества Ровена перестала покидать покои; горе по мужу – я надеялся, что именно оно, – вновь подкосило ее, приковав к постели. Госпожа Беатрис покидала сестру, лишь чтобы наведаться к лекарю за новой порцией успокоительного эликсира. Говорили, по ночам королева истошно кричала, но Беатрис утверждала, что это не более чем грязные сплетни, а Ровене нужно лишь отдохнуть – и она вскоре придет в себя.

Минерва взяла на себя все обязанности королевы, и никто в Грее будто бы не мог и мечтать об ином исходе. В последние дни она стала чуть серьезнее: казалось, к ней пришло осознание, что власть бывает тяжелой ношей. Иногда она поручала Лэндону принимать решения за нее и скрывалась в пыльной темноте библиотеки, не выходя оттуда до глубокой ночи.

В один из вечеров я посмел к ней присоединиться.

Больше таких смельчаков не находилось, а потому наследница королевства, ничуть не скрываясь, пользовалась магией. Свечи парили в воздухе над левым плечом девушки, создавая идеальный для чтения свет, а страницы перелистывались дуновением ветра. Услышав мои шаги, принцесса вздрогнула, а вместе с ней – и все заколдованные ею предметы; капля воска упала прямо на открытую страницу книги.

Природа сил Минервы давно не давала мне покоя. В роду династии Уондермир обладать подобными способностями могла лишь Таэнья, однако никаких свидетельств тому не было; к тому же было бы странно, если бы они проявились лишь в дитя Эвеарда спустя столько лет. Вполне вероятно, ее мать не была служанкой или простолюдинкой, коей ее часто клеймили в слухах о блудливом короле. Быть может, затем принцесса и привезла Рагну из далеких земель – чтобы помочь ей в раскрытии этой тайны.

– Вы позволите, ваше высочество?

Встав напротив, я заглянул ей в глаза; отныне я намеревался всегда смотреть лишь в них. Соседнее кресло пустовало, и принцесса гостеприимно указала на него рукой.

– Не хотите сначала выбрать книгу?

– Я надеялся, вы расскажете, о чем говорится в вашей.

Минерва удивленно вскинула брови, но затем улыбнулась и одобрительно кивнула; она обожала демонстрировать свое превосходство над подданными, но при этом ей нравилось общаться с кем-то на равных – когда смысл заключался в соревновании умов, а не в битве за ее внимание.

– И вам действительно будет интересно?

– Смотря какой из вас рассказчик.

Принцесса звонко рассмеялась, и звук этот еще долго отскакивал от многочисленных кожаных корешков. Тьма в помещении сгущалась, а пламя парящих в воздухе свечей дарило чувство, будто мы ютились на крошечном кусочке суши в бескрайнем ночном океане.

Я с удивлением отметил, как присущая Минерве самоуверенность мгновенно впиталась в каждую клеточку моего тела; плечи сами по себе расправились, а губы растянулись в язвительной ухмылке. Я полагал, что она не всегда в достаточной мере контролировала свою магию – я мог ее в этом понять, – и потому не всегда знала, что именно вселяла в чужие сердца.

– Что ж, – девушка откинулась на спинку кресла. – В ваших краях водятся эльфы?

Глубоко внутри я обиженно скривился. Водятся. Будто диковинные животные.

– Наши горы и воды слишком холодны, а леса, хоть и красивы, неприветливы.

– И вы никогда не встречали их в странствиях?

– Встречал. Но сребровласый эльф нашей встрече оказался не рад.

– Жители гор никому не бывают рады, – пожала плечами принцесса. – В книге говорится, что они много веков воспитывали в себе ненависть к людям.

– Но ведь горы совсем рядом.

Я хотел указать на них рукой, но за пределами круга света меня ждала лишь плотоядная тьма.

– Люди некрасиво обошлись с ними, – произнесла Минерва, и голос ее был пропитан недоверием и пренебрежением. – А гордая древняя раса не смогла им этого простить.

– Достаточно знать людей хоть секунду, чтобы понять, что они способны сотворить что-то настолько ужасное.

– И эльфов, чтобы знать, что они достаточно заносчивы для подобной реакции.

Мне показалось, будто кончики моих ушей заныли, отрастая; зная, что это не более чем задетое самолюбие, я все равно поправил волосы, опуская их на лицо.

– Так о чем же вы читаете?

Девушка показательно пролистала книгу – в этот раз собственными пальцами – и разочарованно вздохнула.

– Небылицы об Армазеле, – протянула она. – Автор книги считает, что в пещерах этих гор спит древнейший из драконов, сном своим охраняя nuru elda, и потому их правитель так яростно защищает свои земли. Боится, что люди захотят завладеть волшебным зверем и короной, чтобы поработить их народ.

Я невольно рассмеялся, но, заметив осуждающий взгляд со стороны собеседницы, тут же закашлялся. Впрочем, слова автора не были далеки от правды.

– Разве на нашем континенте когда-то видели драконов?

– Никогда.

– Я читал, что они водятся в Заффари, – попытался вспомнить я. – Возможно, на Кристальных скалах. Но, уверен, ни один дракон не в силах перелететь Сапфировый океан.

– И много драконов вы встречали?

– Много, – выдал я, выдержав паузу. – И даже летел на одном верхом.

– В мечтах?

– Я бы не посмел о таком мечтать, – наигранно возразил я. – Но никому не ведомо, откуда приходят сны.

Поджав губы, Минерва покачала головой. Усердно листая страницы, она вчитывалась в заголовки в поисках нужного, и я засмотрелся на то, как самозабвенно она искала тему для обсуждения; такой Минерва мне даже нравилась. Без акцента на собственном величии, открытая, вдохновленная – девушка, которой я прежде не видел. Воображение мгновенно нарисовало картину, как две абсолютно непохожие друг на друга наследницы престола играют в саду, и даже воздух вокруг них наполняется счастьем. Ариадна говорила, что когда-то они были близки. Где же их пути разошлись?

Минерва настолько увлеклась поисками, что ожидание стало тяготить меня, и я схватил со стола самую толстую из лежащих на нем книг. Обложка темно-серого цвета с золотыми вкраплениями выглядела потертой: не так, как бывают повреждены ненужные или забытые книги, но так, будто любящие руки слишком часто стирали с нее пыль.

На пожелтевших страницах красовалась история династии Уондермир и всех прочих, когда-либо с ней пересекавшихся. Книгу изготовили с расчетом на то, что ее прочтут многие поколения потомков, а потому большинство страниц пустовали, но первые были расписаны старательно и талантливо – прежде мне не доводилось видеть столь детальные портреты размером с закрытый розовый бутон. Больше всего предсказуемо поразило изображение Таэньи; поистине удивительный гибрид. Ее красота была чем-то, что ощущалось даже сквозь простые черты лица и чуть выцветшие страницы, сквозь разделявшие нас года и миры; чем-то, что ощущаешь нутром, но не можешь поймать глазами.

Не слишком внимательно изучая ранних представителей династии, я спешил к последним из заполненных листов. Страницы об Эвеарде были раскрашены ярко, а лик его запечатлен в трех возрастах – в восемь, семнадцать и тридцать пять лет. С последнего изображения король смотрел на читателя так пронзительно, что заставлял поежиться. От страниц о старшей дочери его отделяла одна – пустая, с одним лишь словом. «Мать».

– Неужели о вашей матери совсем ничего неизвестно? – возмутился я бесцеремонно, почему-то уверенный, что не вызову этим гнева принцессы. – Это попросту невозможно.

– Люди говорят, отец отдал придворному колдуну приказ – стереть ее из памяти всех, кто когда-либо ее знал, – ничуть не удивившись, она ответила на вопрос буднично, будто была готова к тому, что я его задам. – Но маг не мог лишить