Последний Дозор - Сергей Лукьяненко

Пожав плечами, я приподнял веревочку, нырнулпод нее, стал спускаться по узкой темной лестнице. Металлические решетчатыеступени гулко отдавали под ногами. На пару пролетов вниз обнаружились туалеты,потом узкий коридорчик с закрытыми кассами. Горели редкие лампы, но, вероятно,не те, которые создают мрачную атмосферу для посетителей. Обычные тусклыеэнергосберегающие лампы.

— Есть кто живой? — позвал япо-английски и сам поразился двусмысленности своих слов. — Эй… есть кто…Иной?

Тишина.

Я прошел несколько комнат. На стенах виселипортреты людей со зверскими рожами, душевно порадовавшие бы Ломброзо. Тексты врамочках повествовали о преступниках, маньяках, людоедах, чернокнижниках. Вшкафчиках — грубые муляжи отрубленных рук и ног, колбы с темными жидкостями,орудия пыток. Из интереса я посмотрел на них сквозь Сумрак. Новодел — иминикого не пытали, ни малейших остаточных следов страдания.

Я зевнул.

Над головой были натянуты веревки,долженствующие изображать паутину, на них болтались тряпки, еще выше угадывалсяметаллический потолок с неромантичными заклепками размером с блюдце. Податтракцион приспособили сугубо утилитарное, техническое помещение.

Что-то меня тревожило…

— Есть тут кто? Кто живой, кто мертвый,все отзывайтесь! — снова позвал я. Снова не дождался ответа. Нет, что жевсе-таки меня смутило? Только что… какая-то неправильность… вот когда я черезСумрак смотрел…

Я снова огляделся, используя сумеречноезрение.

Все верно! Вот она, несуразность!

Вокруг не было синего мха — безобидного, нонеприятного паразита. Он растет на первом слое Сумрака, единственный постоянныйобитатель этой серой изнанки мироздания. Здесь, где люди постоянно испытывалистрах, пусть даже и несерьезный, ярмарочный, синий мох должен был разрастисьвовсю. Свисать с потолка мохнатыми сталактитами, устилать пол отвратительнымшевелящимся ковром, разукрасить стены.

А мха нет.

Кто-то регулярно чистит помещение? Выжигает —если Светлый, или замораживает — если Темный?

Что ж, если среди сотрудников есть Иной — этомне поможет.

Словно в ответ на мои мысли послышались шаги.Торопливые — словно кто-то услышал мои крики и спешил издалека, через лабиринтгипсокартонных перегородок. Прошло еще несколько секунд, выкрашенная в черныйцвет дверь, ведущая из этой комнаты в следующую, открылась.

И вошел вампир.

Ненастоящий, конечно. Обычная человеческаяаура.

Ряженый.

Черный плащ, резиновые клыки во рту, бледныйгрим на лице. Грим качественный. Вот только с рыжими кудрявыми волосами это всесочетается плохо. Наверное, во время работы ему приходится надевать черныйпарик. Еще выпадала из картины пластиковая бутылочка минералки, из которойгость как раз собирался отхлебнуть.

Увидев меня, парень нахмурился. Добродушноелицо стало не то чтобы злым, но строгим, наставительным. Он потянул руку корту, на секунду отвернулся. Когда снова посмотрел на меня — клыков уже не было.

— Мистер?

— Вы здесь работаете? — спросил я.Мне не хотелось применять магию и ломать его волю. Всегда можно договоритьсяпросто так. По-человечески.

— Да, но аттракцион закрыт. Временно.

— Это из-за убийства? — спросил я.

Парень нахмурился. Теперь уж он точно не былнастроен дружелюбно.

— Мистер, не знаю, как вас там… Эточастная территория. Она закрыта для посетителей. Прошу вас, пройдемте к выходу.

Он сделал шаг ко мне и даже протянул руку,всем своим видом выражая готовность вывести меня силой.

— Вы присутствовали здесь, когда убилиВиктора Прохорова? — спросил я.

— Кто вы такой, собственно говоря? —Парень насторожился.

— Я его друг. Сегодня прилетел из России.

Парень изменился в лице. Начал пятиться, покане уперся в дверь, из которой пришел. Толкнул ее — но дверь не открылась.Каюсь, в этом была моя вина.

Теперь уже парень пребывал в полнейшей панике.

— Мистер… я ни в чем не виноват! Мы всескорбим от гибели Виктора! Мистер… товарищ!

Последнее слово он произнес по-русски. Изкакого старого боевика он его запомнил?

— Да что с вами? — Теперь ужерастерялся я. Подошел к нему ближе. Неужели мне повезло, и я с ходу наткнулсяна человека, который что-то знает, который причастен к убийству? А иначе — счего такая паника?

— Не убивайте меня, я ни в чем невиновен! — выпалил парень. Кожа его теперь была белее грима. —Товарищ! Спутник, водка, перестройка! Горбачев!

— Вот за последнее слово в России точномогут убить, — пробормотал я и полез в карман за сигаретами.

Очень неудачная оказалась фраза. Да и движениене лучше. Глаза у парня закатились, и он рухнул на пол. Бутылка с минералкойупала рядом.

Из чистого упрямства я все-таки обошелся безмагии. Выручили похлопывания по щекам и глоток воды. А потом — заботливопредложенная сигарета.

— Тебе хорошо смеяться, — мрачносказал парень, когда мы с ним расположились в бутафорских пыточных креслах. Всиденье была дыра, в дыре угрожающе таился кол на кривошипно-рычажноммеханизме. — Тебе смешно…

— Я не смеюсь, — кротко заметил я.

— Смеешься, только про себя. — Пареньжадно затянулся. Протянул мне руку: — Жан.

— Антон. А я решил, что ты — шотландец.

Жан с некоторой гордостью тряхнул рыжимикудрями.

— Нет… француз. Я из Нанта.

— Учишься здесь?

— Подрабатываю.

— Слушай, а почему на тебе этот идиотскийкостюм? — спросил я. — Посетителей ведь нет.

Жан покраснел — быстро, как могут только рыжиеи альбиносы.

— Шеф назначил сегодня дежурить, покааттракцион не открылся. Жду… вдруг снова полиция что-то захочет проверить.Одному тут неуютно. В костюме… спокойней.

— Я чуть в штаны не наложил, —пожаловался я парню. Нет ничего лучше для снятия стресса, чем такой вот низкийстиль. — А ты-то чего испугался?

Жан покосился на меня. Пожал плечами: