Пятый угол - Йоханнес Марио Зиммель

16 июля 1939 года Томас Ливен вернулся в Париж и попал в объятия Мими, которая искренне считала, будто все эти шесть недель не изменяла ему.

1 августа при посредничестве полковника Симеона Томас Ливен получил комфортабельную квартиру недалеко от Булонского леса. Отсюда на машине он мог за 15 минут доехать до своего банка на Елисейских полях.

20 августа Томас обратился к полковнику с просьбой разрешить ему — после всего перенесенного и несмотря на обострившееся международное положение — немного развеяться с Мими в Шатильи, месте отдыха и занятия конным спортом для парижан.

30 августа в Польше была объявлена всеобщая мобилизация. К обеду следующего дня Томас с Мими отправились на экскурсию к прудам и в замок королевы Бланш. Возвращаясь к вечеру в город, они видели кровавый диск заходящего солнца. Мимо романтических вилл, построенных в стиле модерн, держась за руки, они шли по старинной булыжной мостовой к отелю «Дю Парк», где их тут же подозвал портье: «Вас вызывают по телефону из Бельфора, мсье». Немного позже Томас услышал голос полковника Симеона:

— Ливен, наконец-то! — полковник говорил по-немецки и тут же объяснил, почему: — Не могу рисковать: кто-нибудь в вашем отеле может подслушать разговор. Слушайте внимательно, Ливен: начинается!

— Война?

— Да.

— Когда?

— В ближайшие двое суток. Вы должны приехать в Бельфор завтра первым же поездом. Остановитесь в гостинице «Золотая бочка». Портье будет в курсе. Речь идет… — В этот момент связь оборвалась. Томас постучал по рычажку: «Алло, алло!» Ему ответил строгий женский голос:

— Мсье Ливен, вас разъединили, вы говорили на иностранном языке.

— А это что, запрещено?

— Да, с 18 часов сегодняшнего дня. Междугородные переговоры разрешается вести только по-французски, — голос пропал, наступила тишина.

Когда Томас вышел из кабины, портье как-то странно посмотрел на него, но Томас не обратил на это внимания. Он вспомнил этот взгляд, когда около пяти утра в его гостиничный номер постучали…

Мими спала, свернувшись калачиком, как маленькая кошечка. Он не захотел тревожить ее вечером и ничего ей не рассказал. За окном уже светало, в ветвях старых деревьев щебетали птицы.

В дверь теперь колотили. «Невозможно, чтобы немцы так быстро оказались здесь», — подумал Томас и решил не реагировать. Снаружи раздался голос:

— Мсье Ливен, открывайте или мы взломаем дверь.

— Кто там?

— Полиция.

Томас со вздохом поднялся, с легким вскриком проснулась и Мими:

— Что случилось, дорогой?

— Думаю, скорее всего меня опять арестуют, — ответил он. И как в воду глядел. За дверью стоял офицер жандармерии с двумя жандармами.

— Одевайтесь и следуйте за нами.

— Что случилось?

— Вы немецкий шпион.

— Что навело вас на эту мысль?

— Вчера вы вели подозрительный телефонный разговор. Служба прослушивания сообщила нам об этом. Портье наблюдал за вами. Поэтому не пытайтесь отрицать.

Томас обратился к офицеру:

— Пускай ваши люди выйдут, мне нужно кое-что сообщить вам.

Жандармы исчезли. Томас предъявил удостоверение и паспорт, полученные от Юпитера, добавив:

— Я работаю на французскую секретную службу.

— Ничего умнее не придумали? К тому же эти документы — дешевая подделка! Одевайтесь, да поживее!

Прибыв вечером 31 августа в бывшую крепость Бельфор, Томас Ливен взял такси и сразу же через весь старинный городок, мимо памятника в честь трех осад, минуя площадь Республики, отправился в гостиницу «Золотая бочка». Как всегда, его костюм был безупречен. На жилетке поблескивала золотая цепочка от старинных часов. Полковник Симеон поджидал его в холле. Он был в мундире и тем не менее выглядел симпатичным, как и раньше, в штатском.

— Бедняга Ливен, мне так жаль, что вам пришлось натерпеться от этих олухов-жандармов! Когда Мими, наконец, дозвонилась до меня, я задал им всем хорошую взбучку… Однако пойдемте, генерал Эффель ждет. Нам нельзя терять ни минуты. Друг мой, вам предстоит боевое крещение.

Пятнадцать минут спустя Томас Ливен и Симеон расположились в генеральском кабинете в здании Французского генштаба. Все четыре стены по-спартански оборудованной комнаты были сплошь завешаны штабными картами Франции и Германии. Луи Эффель, седовласый, высокий и стройный, расхаживал перед Томасом взад-вперед, заложив руки за спину. Томас присел за заваленный картами стол, Симеон — рядом с ним.

— Мсье Ливен, — голос у генерала оказался звучным, — полковник Симеон докладывал мне о вас. Я знаю, что передо мной один из наших лучших людей.

Генерал остановился у окна, глядя на прекрасную долину между Вогезами и Юрскими горами.

— Сейчас не время тешить себя иллюзиями. Итак, господин Гитлер начал войну. Через несколько часов последует и наше объявление войны ему. Но…

Генерал повернулся.

— Франция, господин Ливен, к этой войне не готова. А наши секретные службы тем более… Речь идет об одной проблеме по вашей части. Изложите ее вы, полковник.

Симеон сглотнул и заговорил:

— Мы почти банкроты, дружище!

— Банкроты?

Генерал энергично кивнул:

— Да. Можно сказать, сидим на мели. Существуем на жалкие подачки военного министра. Не в состоянии проводить крупные операции, которые сейчас так необходимы. Мы повязаны по рукам.

— Да, это скверно, — сказал Томас Ливен, с трудом сдерживавшийся, чтобы не расхохотаться. — Извините, но если у государства нет денег, то, может, ему лучше обойтись вообще без спецслужб?

— Наше государство имело достаточно средств подготовиться к германскому нападению. К сожалению, мсье, во Франции есть определенные круги, алчные и эгоистичные, которые отказываются платить дополнительные налоги. Они лишь хапают и спекулируют, даже в такой ситуации они только обогащаются на страданиях нашего отечества, — генерал выпрямился. — Я знаю, что обращаюсь к вам в роковой момент. Знаю, что требую невозможного. Тем не менее вопрос: верите ли вы, что есть способ добыть в кратчайшие — подчеркиваю — кратчайшие сроки значительные суммы, чтобы мы могли действовать?

— Я должен подумать, господин генерал. Но не здесь, — взгляд Томаса упал на военные карты. — Здесь мне ничего путного в голову не придет, — его лицо прояснилось. — Если господа позволят, я бы сейчас откланялся, приготовил небольшой ужин в гостинице, за которым мы и обсудим дальнейшее.

Луи Эффель изумился:

— Вы хотите заняться стряпней?

— С вашего позволения, господин генерал. На кухне меня посещают самые удачные мысли.