📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгФэнтезиБлокада - Сергей Малицкий

Блокада - Сергей Малицкий

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 100
Перейти на страницу:

Коркин еще раз оглянулся, посмотрел на набитые щеки того же Фили, Сишека, который вливал в себя уже третью порцию разбавленного вина, на отшельника, на кривившегося Ройнага, на Рашпика, на оседлавшего сторожевую вышку Файка, на тщательно пережевывающего пищу Хантика. Скорняк знал их всех как облупленных, потому что каждому продавал валенки, войлок, выделывал шкуры, но теперь они казались Коркину другими людьми. Не обычными лесовиками, сборщиками, охотниками, а кем-то, кто знает друг о друге что-то важное и страшное.

— Ешь, скорняк, — сипло закашлялся Хантик. — Понимаю, наружу воротит, но что делать? Жизнь пошла трудная, каждая жрачка последней может оказаться. Ешь, бог видит, ты заслужил эту еду.

Коркин управился со своей порцией за пять минут, считая и три ломтя хлеба, и три кружки вина, которое вряд ли было способно нагнать хмель, но проглатывать пищу помогало точно. Ел скорняк быстро, стараясь не смаковать сытную еду, а просто забрасывать ее внутрь, но к концу его трапезы за столом не оказалось никого, кроме Фили и отшельника. Видно, жизнь в мастерской настала трудная, только Файк продолжал торчать на вышке, но не только прилечь — даже присесть себе не позволял и то и дело прикладывал к глазам какую-то штуку навроде двух скрепленных между собой стопок, выточенных из коровьих рогов.

— Ну, — громко кашлянул Филя, чтобы отшельник очнулся и протер глаза. — Пошли, стало быть. Пустой ждет.

Каморка механика находилась в дальнем углу верхнего яруса. Уже дважды поднявшись на крышу, Коркин так и не смог разобраться во внутренностях мастерской, потому как лестница была отгорожена от остальных помещений. Даже проем за воротами, которые теперь, когда лебедка снова заработала, перегораживала опущенная сверху решетка с калиткой, не позволял вглядеться в нутро мастерской из-за занавешивающей его за лестницей ткани. Хотя кто мешал Коркину заглянуть за ткань, когда он умывался у бочки, которая стояла возле двери спальной комнаты как раз между решеткой и занавесью? Теперь же Коркин шел вслед за Филей по узкому коридору третьего яруса, за ним цокал когтями по каменному полу Рук и кряхтел отшельник. Коридор, оставляя доступ к бойницам, шел вдоль наружной стены, а по его внутренней стороне темнели ржавчиной запертые двери.

— Здесь никто не живет, кроме Пустого, — обернулся на немой вопрос Коркина Филя. — Мы тут барахло всякое держим. В основном железки нужные, но в одной комнате глинки с отличным пойлом лежат. Сишеку день и ночь они снятся, уж сколько раз он пытался замок вскрыть, не сосчитать, — все без толку, а тут вот и живет Пустой. Редко кого он к себе зовет, повезло вам… наверное.

Филя распахнул дверь и тут же двинулся обратно по коридору. Коркин зашел внутрь, посторонился, дав войти отшельнику и Руку, и замер. Комнатка механика вовсе не была покрыта дорогими шкурами и заставлена сундуками с монетами. Она показалась скорняку огромной по сравнению с деревенскими бревенчатыми закутками, но сравнительно небольшой для громады мастерской, где-то шагов шесть на шесть. Под потолком висела белая бутылка, которая, как Коркин уже знал, называлась «лампа», но свет падал из бойниц, которых было четыре — по две в двух стенах. Из этих же бойниц дул легкий ветерок, потому как рамы окон открывались точно так же, как двери, а не вынимались из проемов, как в самых богатых избах Квашенки. На полу лежали все те же тростниковые циновки, в дальнем углу стоял обычный топчан, рядом с ним ящик с полками высотой повыше Коркина, который, как скорняк уже знал, в поселке называли «шкаф», и нередкая в деревенских домах круглая железная печка. Посреди комнаты красовался обыкновенный, но тщательно отшлифованный стол. Заканчивала обстановку четверка обычных табуретов. Отшельник прислонился к стене, закряхтел, Рук защелкал, а Коркин огляделся и вдруг понял, что стены и потолок комнаты Пустого не грязные, как ему показалось с первого взгляда, а исписанные. Каждая пядь выбеленных поверхностей была покрыта причудливыми, неровными письменами. Кое-где виднелись какие-то рисунки, значки, но больше всего оказалось букв, чтению которых мать Коркина все-таки успела обучить сына. Правда, буквы на стенах комнаты Пустого были Коркину незнакомы.

«Колдовство, — с трепетом подумал Коркин. — Пустой — колдун. Как я раньше не догадался? Сейчас он будет меня околдовывать. И денег, наверное, не заплатит».

— Проходите. — Вошедший в комнату вслед за гостями Пустой отстранил Коркина, перешагнул через недовольно засвистевшего Рука и быстрым шагом прошел к столу. — Садитесь. Познакомимся и поговорим.

Коркин оглянулся на отшельника, который словно спал на ходу, на Рука, что тут же вперевалочку потрусил за Пустым, и, прихватив старика за плечо, повел того к столу. На табурет тот уже садился сам.

— Поели? — дружелюбно спросил Пустой, и Коркин впервые сумел разглядеть глазастого вблизи. Раньше как-то неловко было в него всматриваться, а теперь он смотрел на скорняка сам. Механик всегда казался Коркину надменным и злым, что, правда, не вязалось с его честностью, но теперь скорняк не смог обнаружить ни надменности, ни злости. Лицо у Пустого было худым, чуть вытянутым, брови сходились над переносицей, точно так же, как поднимались уголки губ, нос был длинноват, хотя и не уродлив, на лоб падала черная челка, выбившаяся из тугого узла длинных волос, и во всем этом облике, особенно в темных внимательных глазах, мешались вместе собранность, легкое утомление, дружелюбие и как будто надежда, но никак не злость и надменность. И еще Коркину почудилась скрытая, но мучительная боль, которую терпел Пустой.

— Поели, — проскрипел отшельник. — Хорошо поели. Даже в сон клонит. С непривычки.

— У тебя оружие под одеждой, — повернулся к отшельнику Пустой. — Клинок. Длина чуть больше локтя. Висит рукоятью вниз.

— Есть такое дело, — удивленно поднял брови отшельник. — Как заметил-то? Однако же нельзя старику без защиты.

— Здесь тебе защита не нужна, — спокойно ответил Пустой. — У меня на теле нет оружия, разве только короткий нож в кармане. У Коркина все оружие — его ящер с острыми зубами. Положи клинок на стол, и мы продолжим разговор. Я не заберу его у тебя.

Отшельник недовольно закряхтел, но руку под драный плащ сунул и непостижимо быстро, так, что Коркин почувствовал мурашки, бегущие между лопатками, выхватил из-под одежды и опустил на стол клинок. Как только Коркин не ощутил железа на теле старика? Ведь пару миль точно протащил его на спине!

Клинок был серым, без точки ржавчины. Рукоять обматывала бечева, на ее конце сиял черным шар.

— Другое дело, — проговорил нешелохнувшийся Пустой. — Теперь можно и посидеть.

— Двадцать монет, — робея, напомнил Коркин. — Двадцать монет за старика. У него два лица, значит, за двоих. Он, правда, прячет второе лицо, но вдруг покажет — тогда будет два. Стало быть — сорок монет. И еще десять, как за что-то интересное.

— И за переноску старика, — добавил Пустой. — Крепкий ты лесовик, Коркин. Или степняк? Отшельник тяжелый. Не голодал он, судя по всему, в лесу. Пять монет устроит? Получается пятьдесят пять. Ну что, Коркин? Рассчитаемся и разбежимся? Отправишься старосте своему должок выплачивать? Только куда? Квашенки нет. Поселка нет. Поселка за Мокренью тоже, скорее всего, нет. Вчера я был в степных деревушках. Они пока есть, но людей в них считай, что нет. Все оседлые степняки сегодня с утра должны уходить в северные леса. Да, почти тысяча миль, но только там есть надежда спастись от орды. В полдень они начнут жечь за собой степь. Куда ты пойдешь, Коркин? Завтра орда будет здесь. В лес? Не думаю, что ее остановят два десятка миль леса между степью, Стылой Моросью, Мокренью и Гарью. Что скажешь?

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 100
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?