Луч широкой стороной - Ольга Колпакова

– Ого! – оживился народ и тут же захотел заглянуть, поглядеть на магму.

Но папа отвлек всех Загонной пещерой, в которую древние люди загоняли диких животных. Они попадали в ловушки – и ужин готов.

Затем папа показал тропинку к Бастиону – большой пещере, где обосновались голуби, и к Ящеру – эта пещера была совсем высоко, там зимовали редкие летучие мыши.

– У тебя в детстве были такие пещеры! – Динка посмотрела на папу с уважением, словно это было его личной заслугой. – Здо́рово!

– Ну… теперь они ваши, – улыбнулся папа. – Надеюсь, я успел. – И папа взглянул в спину стоящему на выступе Димке. – По крайней мере, лучше поздно, чем никогда, – добавил он.

А на следующий день мама поехала в райцентр, чтобы выйти в Интернет, найти сведения по поводу отморозившего себе в Сибири пятки Палласа и другие документы по пещере с целебной водой, договориться со своей редакцией о цикле материалов из глубинки, а так же уточнить у властей некоторые моменты удивительной приватизации главной достопримечательности предгорий Алтая. Вернулась она вместе с Саной и Князем.

В соседнем дворе инопланетянину отрывали голову, и это нельзя было пропустить.

Вообще-то Лешку послали в «Мир продуктов» за хлебом. Это было эпохальное событие. Никогда еще он не ходил один в магазин. Мама, осознав это, ужаснулась и предложила тайком проследить за сыном. Мало ли что: собаки какие-нибудь злые могут попасться или лужи глубокие.

– Я в пять лет первый раз в магазин ходила одна, – вспомнила она. – За мороженым.

– А я в четыре, – гордо сказал папа. – И вместо хлеба купил двести граммов конфет. И долго возмущался, почему мне не дают сдачу, ведь это в магазине самое интересное. За деньги тебе опять дают деньги плюс что-нибудь вкусное. Так что следить не будем, просто подождем, а потом поужинаем конфетами.

Родители сели на завалинку и принялись волноваться.

Но Леша уже понял, что хлеб – дело обыденное, а вот инопланетяне не каждый день встречаются. Тем более в магазин нужно было идти мимо стада гусей, которые подозрительно шипели.

Послушав несколько секунд крики, Лешка открыл калитку деда Алтынтаса, с которым уже был хорошо знаком, и направился к крыльцу, где толпился народ. Существо в прозрачном шлеме сердито сопело. Молодая черноволосая женщина тянула его за голову, наверное думая, что инопланетянин разборный.

– Идиот! Всё, сил моих больше нет. Сейчас буду разбивать! – ругалась она.

– Да нельзя ее разбивать! Осколки глаза поранят! – шумел сидевший на крыльце дед.

Инопланетянин сам долбанул головным убором об угол стены. В стене появилась вмятина, а стеклу хоть бы что.

– Вот это качество! Вот как надо вещи делать! – обрадовался дед.

Тетка Алена трясла над стеклянной головой несчастного инопланетянина пластиковой бутылочкой.

– Сейчас святой водой сбрызнем, ему и полегчает, мученику сердешному.

– Алена, твоя святая вода уже протухла давно! – заругался дед Алтынтас, когда мученик принялся активно отплевываться.

– Сейчас нож возьму и уши подрежу! – грозилась мать.

Князь метнулся с крыльца и чуть не сбил с ног Лешу.

– Бежим! – неожиданно бросил пацан Лехе.

И Леша послушно побежал, понимая, что контакт с инопланетным разумом откладывается, но зато назрела интересная задачка по извлечению парня из вазы.

Сана за сыном не помчалась, махнула рукой и бессильно опустилась на ступеньку крыльца. Во-первых, потому что сына ей все равно не догнать, пусть он даже с вазой на голове. Во-вторых, иногда полезней перестать биться и пустить дела на самотек. Вдруг все само собой наладится. Плывут же по реке ветки и щепки без всяких весел. Река лучше знает, где их выкинуть на берег. «Идиотка, – наконец-то подумала Сана и про себя, – накинулась на ребенка…»

Мальчишки убежали не так-то уж далеко – до Лешиного дома. С такой нагрузкой на голову много не побегаешь. Залезли под навес, в старую мастерскую, хорошо замаскированную разросшейся черемухой, отдышались, прислушиваясь к возмущенным крикам деда, который переключился на Сану.

– И вот зачем ты уехала только?! Там и за ребенком некому посмотреть. Неужели не прокормили бы?! Все свихнулись на этих деньгах.

– Нет, ну не начинай уже опять! Туни-тужиле, туни-тужиле{ Ту́ни-тужиле – днем и ночью (алт).}, днем и ночью у тебя одно и то же! – лениво отмахивалась Сана. – Какие деньги? Зарплату на комбинате два месяца не дают.

– Можно попробовать стеклорезом, – осмотрев вазу, предложил Леха.

– Давай стеклорезом, – кивнул Князь. – Только башку не разрежь, а то мне в нее еще есть.

– Можно просто пару дней не есть, как Винни-Пух, голова похудеет и выскочит, – поняв, что стеклорез надо еще где-то найти, подал Леша новую идею. – Тем более я хлеба забыл купить.

Князь вздохнул и достал из кармана шоколадные конфеты, которыми его угостила мама.

– А можно вообще ее не снимать! – Новая идея, простимулированная шоколадом, даже подбросила Лешку над ящиком с опилками. – Будешь этим… гомускулом, что ли… Сможешь в цирке выступать. Человек-ваза, впервые на арене!

– Гомункул, – поправила заглянувшая под навес мама. – Кстати, деформировали черепа не циркачи, а люди из высшего круга, знать, в руках которых власть и деньги. Захоронение такого князя нашли недалеко отсюда, на берегу реки. В могиле было много вещей из серебра и золота, оружие, украшения, утварь разная. Стрелы свистящие. Две с половиной тысячи лет назад он здесь жил.

– Прикольно, – кивнул Лешка и спросил пацана: – У тебя есть власть и деньги?

– Нету… – вздохнул хрустальный пленник.

– Ну как – нету? Ваза, наверное, дорогая, – улыбнулась мама. – И ты удивительно похож на этого Золотого князя. Вон в книжке потом портрет посмо́трите.

– Будешь у нас князем, не отпирайся, – решил Леша. – Интересно, зачем они это делали, с головой-то?

– Наверное, чтобы отличаться от остальных.

Мама встала позади Князя и начала тихонько массировать ему шею, рассказывая про захоронение.

– Хоронили Золотого князя низко, у самой воды. Могилу старались сделать незаметной, чтобы не нашли, не разграбили. Хотя брал с собой князь в другой мир немного, лишь самое необходимое: оружие, обереги, немного утвари, чтобы не отвлекаться на обыденное, а сразу заниматься главными княжескими военными делами, помогать потомкам, оставшимся на этой стороне мира.

А спустя пятьсот лет в это же место пришел другой народ и похоронил своего воина. Только уже по-другому, не пряча, – курган насыпали, каменную бабу поставили. Чтобы душа воина в камень могла переселиться.