Дочь костяных осколков - Андреа Стюарт

Рядом с деревом на боку лежала сумка с манго. Несколько плодов выкатились, Сэнд собрала их и, поморщившись от боли, закинула сумку на плечо. У нее было такое чувство, будто в голове бьет молотом кузнец, а наковальня – это ее череп. На каждый удар сердца кузнец отвечал ударом молота.

А сумка все еще не была полной.

Сэнд оценивающе посмотрела на дерево и решительно подошла к стволу, чтобы забраться на него еще раз, но возле первой же ветки ее что-то остановило.

Почему она должна возвращаться с полной сумкой? Что за глупость такая? Холодное серое сердце Сэнд окрасилось в красный цвет. Она может просто… вернуться в деревню. Там полно манго, на всех хватит, да и остальные тоже заняты тем, что выращивают и собирают урожай.

Что-то изменилось в промежутке между тем воспоминанием и падением с дерева. Словно она отодвинула занавеску и увидела дворец. Мир был не только внутри паланкина.

На полпути в деревню, в том месте, где тропинка поднималась над океаном, Сэнд остановилась. Она смотрела за горизонт, а морские брызги ласкали ее лицо.

Окружавшие Маилу рифы местами поднимались из воды, словно хребет какого-то нездешнего зверя. А за рифами ждало Бескрайнее море. От этой мысли Сэнд чуть не задохнулась, как после падения с мангового дерева.

Почему она вообще на Маиле? Почему никто из них не уплывает отсюда?

Где-то в Бескрайнем море

Это был никакой не котенок.

Я наблюдал, как Алон играет с ним на носу лодки. Зверек прыгал за его подрагивающими пальцами и нежно их покусывал. Во-первых, ушки у него были маленькие и круглые. Во-вторых, когтей у него на передних лапах не было, а были пальцы с толстыми перепонками. В-третьих, коричневая шерсть на брюшке была заметно светлее, чем на всем остальном теле, и больше напоминала густой мех выдры. Я мог бы все это заметить, когда вытаскивал его из воды, но у меня было оправдание – тогда прямо перед нами уходил под воду целый плавучий остров.

Сердце как будто клещи сжали.

Мальчишка занимался зверьком, а я смотрел вдаль, пока остров не исчез за горизонтом. У меня еще теплилась надежда, что остров не затонет, но потом на закате исчезли и клубы дыма, а с ними и последняя надежда. Все жители острова погибли. Мне хотелось завопить от охватившего меня ужаса.

Вода поднялась людям до щиколоток, потом до плеч, а потом остров целиком ушел под воду. Люди, которые попрятались в своих домах, оказались в них как в ловушке. Они стучали кулаками в потолок, но их легкие вместо воздуха заполняла вода, остров уходил все глубже, и вода все сильнее давила им на уши.

Я провел пятерней по волосам. И ладонь, и волосы были грязными, в горле першило, как будто я наглотался поднявшейся после землетрясения пыли.

Алон почесывал зверька за ушами. Я не знал, что это за зверек, – в Бескрайнем море обитало бесчисленное множество разных тварей. Да и какая разница? Судя по перепончатым лапам, он точно был водоплавающим, так что получалось, вытащив его из воды, я вовсе не спас утопающего. Но с другой стороны, он был совсем крохой, который потерял маму, и он сожрал половину моих рыбных запасов, прямо как потерпевший крушение моряк.

Зверек защебетал и рванул с носа ко мне на корму. Увидев, что ему удалось привлечь мое внимание, он сел у моих ног. Потом приподнялся на задние лапы и положил мне на колено переднюю лапу с перепонками. Он смотрел на меня круглыми черными глазами, и в его взгляде была какая-то странная серьезность.

– Ты нравишься Мэфисоло, – сказал Алон. – Он знает, что ты его спас.

– Мэфисоло? – усмехнулся я. – Ты дал имя этому существу?

– Он не существо, – упрямо сказал Алон.

– Хорошо, – я кивнул, – он Мэфисоло.

Да, зверек явно не походил на чудовищного морского змея из древних преданий, который мог проглотить целый город, если жители не нарвут ему ягод дымчатого можжевельника.

– Грозное имя для такого мелкого паренька, – заметил я.

Алон пожал плечами и, глядя вниз, чертил носком круги на палубе.

Я совсем не ожидал, что мне будет неловко за то, что я над ним подшучиваю.

– Пусть будет Мэфи. Мэфисоло – слишком длинно, не выговоришь.

– А мне показалось, в самый раз, – сказал Алон, и улыбка снова появилась на его лице.

– Ты можешь звать его, как тебе нравится.

Я протянул к зверьку руку и ждал, что он станет нюхать мои пальцы или даже куснет разок. Но он только поднял лапу и положил ее мне на ладонь, как будто мы были старыми приятелями и случайно повстречались на улице. У меня дрожь пробежала по руке до самого плеча, даже волоски дыбом встали. Я мягко отвел руку и рискнул погладить зверька по голове. От серьезности в его взгляде не осталось и следа. Мэфи явно был доволен, он потыкался головой мне в ладонь, а потом свернулся в клубок на палубе и при этом урчал, как старушка, которая размешивает ложкой особенно удавшееся жаркое.

Я рассмеялся, хотя думал, что после острова Голова Оленя еще очень долго не буду смеяться. Мэфи подпрыгнул, как будто мой смех его напугал, метнулся обратно к Алону, забрался к нему на колени и снова схватил его за пальцы.

Мальчишка захихикал, но уже в следующую секунду его смех перешел в рыдания.

– Остров утонул? Они правда все утонули?

Люди. Они попали в ловушку. Им некуда было деваться.

Я тяжело сглотнул. Мальчик смотрел на меня.

– Да, думаю, да.

Алон разрыдался еще сильнее. Хотя, если бы я скрыл правду, было бы только хуже. Реальность – суровая госпожа, но от нее нельзя отмахиваться.

Мэфи устроился на коленях у мальчика, постукивая его лапками, а потом посмотрел на меня.

Хотел, чтобы я что-то предпринял?

Я откашлялся и сказал:

– Мне жаль.

Но ветер унес мои слова. Если бы мы с Алоном были старыми друзьями, если бы он был постарше, я бы отвел его в трактир и мы бы помянули добрым словом всех погибших. Я бы предложил ему веточку можжевельника, чтобы он сжег ее вместе с телом. Но Алон был маленьким мальчиком, а у меня не было ни веточки можжевельника, ни тела.

– Твоя тетя могла спастись, – сказал я.

Это была явная ложь, а ложь не могла успокоить Алона. Он мог поверить моим словам во время первых толчков на острове, но посреди Бескрайнего моря за выдумками не спрячешься.

Мэфи не сводил с меня глаз.

Я заговорил громче, чтобы Алон мог меня услышать за порывами ветра:

– Твоя тетя была сильной женщиной. Когда я с ней повстречался, она взяла с меня слово, что я спасу тебя. Она переживала за тебя и очень тебя любила.