Тайные убийцы - Роберт Уилсон

Дверь распахнулась, ноги снова вошли в комнату. Его присутствие заставило ее съежиться. Он вынул из ящика чистые носки и трусы и натянул их. Затем он шагнул в брюки и взял похрустывающую белоснежную рубашку, выглаженную в прачечной, куда он всегда посылал свою одежду. Он встряхнул ее, продел руки в рукава, застегнул манжеты. Завязал темно-красный галстук идеальным узлом. Сейчас он был воплощением эффективности, силы и точности. Он погрузил свои безжалостные ступни в ботинки, набросил пиджак. Теперь его необузданный нрав был отлично замаскирован.

— Сегодня я задержусь на работе допоздна, — сказал он нормальным тоном.

Щелкнула, закрываясь, входная дверь. Инес выползла из-под кровати и привалилась к стене. Она сидела, разведя ноги, бессильно свесив руки. Первый же всхлип оторвал ее от стены.

Севилья

6 июня 2006 года, вторник, 06.30

Фалькон проснулся в глубокой тьме своей закрытой ставнями спальни. Какое-то время он лежал в этой персональной вселенной, и перед глазами у него проходили события вчерашнего вечера. После разочарования, постигшего Фалькона в ресторане Консуэло, совместное питье вина с Лаурой прошло удачнее, чем он предполагал. Они договорились, что останутся просто друзьями. Она лишь слегка обиделась, узнав, что он завершает их отношения, не имея в виду никого другого (так он ей сказал).

Он принял душ, надел белую рубашку и темный костюм, свернул галстук и положил его в карман. Все утро предстояло отдать деловым встречам, и сначала следовало побеседовать с судмедэкспертом. Утро было сверкающее, на небе ни облачка. Дождь избавил атмосферу от гнетущей наэлектризованности.

Судя по уличному табло, было плюс шестнадцать, между тем по радио предупредили, что на Севилью надвигается жара и что к вечеру температура превысит тридцать шесть градусов.

Институт судебной медицины располагался рядом с больницей Макарены, позади Андалузского парламента, откуда, в свою очередь, видна была базилика Макарены — на другой стороне улицы, еще в старом городе, но уже у самых его стен. Фалькон пришел раньше времени, в 8.15, но судмедэксперт уже был на месте.

Доктор Пинтадо, раскрыв на столе папку, освежал в памяти подробности вскрытия. Они пожали друг другу руки, сели, и он возобновил чтение.

— Вот что для меня главное в этом деле, — сказал он, продолжая изучать страницы, — кроме причины смерти, которая наступила мгновенно: его отравили цианистым калием, — так вот, главное для меня — дать вам все возможное для идентификации тела.

— Цианистый калий? — переспросил Фалькон. — Это не очень-то согласуется с теми жестокими процедурами, которые с ним проделали после смерти. Вещество попало в организм через кровь?

— Через рот, — ответил Пинтадо, но видно было, что он думает о другом. — Что касается лица… Тут я бы мог вам помочь. Точнее, у меня есть друг, которому интересно было бы вам помочь. Помните, я вам рассказывал о деле, над которым я работал в Бильбао? Они тогда сделали модель лица по черепу, который был найден в неглубокой могиле.

— И это стоило бешеных денег.

— Верно. И вам никто не даст таких средств на расследование обычного убийства.

— А сколько стоит ваш друг?

— Он вам обойдется бесплатно.

— И кто же он?

— Что-то вроде скульптора. Но его интересуют не тела, а только лица.

— Я мог о нем где-то слышать?

— Нет. Он любитель, не более того. Зовут его Мигель Ково. Ему семьдесят четыре, он на пенсии, — сказал Пинтадо. — Но он работает с лицами почти шестьдесят лет. Создает их из глины, делает восковые слепки, высекает лица из камня, хотя до этого он дорос сравнительно недавно.

— Что он предлагает и почему это бесплатно?

— Видите ли, он никогда раньше не занимался такими вещами, но он хочет попробовать, — объяснил Пинтадо. — Вчера вечером я разрешил ему сделать гипсовый слепок головы.

— Так или иначе, это не решает вопрос, — заметил Фалькон.

— Он изготовит полдюжины моделей, набросает рисунки и потом приступит к воссозданию лица. Помимо всего прочего, он его раскрасит и снабдит волосами — настоящими волосами. От его мастерской просто в дрожь бросает, особенно если вы ему понравитесь и он познакомит вас со своей матерью.

— Я всегда хорошо уживался с матерями.

— Он хранит свою в буфете, — сообщил доктор Пинтадо. — Я имею в виду — ее модель.

— Довольно жестоко с его стороны держать девяностолетнюю женщину в буфете.

— Она умерла, когда он был маленький. С этого и началось его увлечение лицами. Он хотел приблизить ее фотографии к действительности. И вот он ее воссоздал. Единственный раз, когда он занимался и телом тоже. Она стоит в этом буфете с настоящими волосами, с настоящим макияжем, в своей собственной одежде и обуви.

— Значит, он еще и со странностями.

— Разумеется, — согласился Пинтадо, — но это обаятельные странности. Тем не менее я бы вам не советовал приглашать его на ужин вместе с комиссаром полиции и его женой.

— Почему бы и нет? — возразил Фалькон. — Не все же им ходить в оперу.

— В общем, он вам позвонит, когда у него будет что сообщить, но… не думайте, что это будет уже завтра.

— Что-нибудь еще?

— Есть еще одна полезная вещь, хотя и не такая полезная, как портрет человека, — сказал Пинтадо. — Я одно время работал с парнем, который делал экспертизу массовых захоронений в Боснии, и я кое-чему у него научился. Самое главное тут — зубы. По рентгеновским снимкам я составил полную базу данных для каждого из зубов убитого. Когда-то над ним серьезно поработали стоматологи, выпрямили ему все зубы и добились того, чтобы они выглядели идеально.

— И сколько же лет нашему покойнику?

— Сорок с лишним.

— Обычно людям это делают в подростковом возрасте.

— Именно так.

— А в середине семидесятых в Испании мало занимались такой стоматологией.

— Скорее всего, это сделали в Америке, — предположил Пинтадо. — После этого дантисты с ним практически не работали. Ничего особенно сложного ему не делали. Правда, справа внизу не хватает коренного зуба.

— Вы нашли какие-нибудь особые приметы на теле — бородавки, родинки?

— Нет. Зато я обнаружил кое-что интересное касательно его кистей рук.

— Извините, доктор, но…

— Знаю. Их отрезали. Но я проверил лимфоузлы, чтобы посмотреть, что в них отложилось, — сказал Пинтадо. — Я убежден, у нашего приятеля было на каждой руке по небольшой татуировке.

— Вряд ли в лимфатических узлах остались их фотографии, — съязвил Фалькон.

— Эти узлы — умная машина, они умеют убивать бактерии и нейтрализовывать токсины, но, увы, у них весьма ограниченная способность воспроизводить образы, сделанные татуировочной краской, которая проникла в кровь через руку. В них остались следы краски, только и всего.