Тасмин - Александр Операй

Кто-то мял одеяло.

Незваный гость прошелся по ногам Даутцен, перебираясь на другую сторону кровати и снова принялся мять одеяло.

Девушка открыла глаза и едва не умерла во второй раз за сутки. Огромный черный кот сидел на подушке и вылизывал шерсть. Его хвост стучал по одеялу, как палка.

Исмат отвлекся от дел с задними лапами и сказал:

—Дурная примета тащить в дом мертвеца.

И в подтверждение своих слов кот чихнул.

Даутцен открыла рот. Передумала. И натянула одеяло до самых глаз.

Исмат посмотрел на нее как на дуру и принялся грызть себе шерсть с удвоенной силой. Нет более важных дел, чем избавиться от грязи из Затонувшего леса. Не хватало еще носить эту мерзость с собой сквозь миры. Случится чего, потом не докажешь, что во всем виноват кусок мусора из параллельной вселенной.

Любопытство снедало Даутцен.

Страх прошел. Она никогда не встречала говорящих животных.

Девушка медленно вынула из-под одеяла руку и потянулась к коту.

Исмат выгнулся на кровати дугой.

Даутцен нежно провела по шерсти ладонью. Она оказалась твердой как камень, но приятной на ощупь. От нее шел запах травы и земли.

—Не чеши ему уши,— сказала Тасмин,— он будет пукать.

Черноволосая ведьма стоит в дверях комнаты. Она выглядит смешно. Широкие мужские штаны странного покроя явно ей велики. Они вот-вот упадут. Дурацкая сорочка с надписью «БОГИНЯ», которую Тасмин кое-как заткнула за пояс, висит на ней словно мешок. Довершает картину полной безвкусицы и понимания моды красные галоши на ногах.

—Хорошо выглядишь.

—Это вещи Деворы.

Даутцен хочет спросить, но Исмат нежно кусает девушку за руку и отвлекает внимание на себя.

Тасмин заходит в комнату. Она несет в руках поднос с едой. Тарелка бульона. Два ломтя свежего хлеба. Апельсин. Чашка чаю с имбирем. Маленькая пиала с медом.

Кот подмигивает Даутцен:

—Она хочет тебя отравить.

Даутцен смеется.

Звонкий смех заглушает шум океана.

Тасмин какое-то время глядит на девочку потом переводит взгляд на кота.

—Не обращай внимание. Исмат всегда так громко урчит, когда выпьет.

Тасмин делает паузу, а потом добавляет чуть громче:

—Человеческой крови.

Рука Даутцен замирает у кота на голове. Она вот-вот могла дотянуться до правого уха. Девочке интересно услышать, как пукает кот. Любое утверждение нужно проверить на собственном опыте, но слова Тасмин заставляют Даутцен усомниться в невинности происходящего.

Исмат строит ей глазки и злобно шипит в сторону Тасмин.

—Тебе нужно поесть.

—Нет.

—Что это значит?

—Я поем, если ответишь.

Тасмин ставит поднос на край кровати.

—Не хмурь лоб. Будут морщины.

—Спрашивай.

Даутцен берет тарелку супа, ложку и ломоть хлеба.

—Ты ведьма из Затонувшего леса?

Тасмин пожимает плечами.

Ложка замирает на половине пути от тарелки к губам Даутцен.

—Нет. Все ведьмы старые и некрасивые. По-твоему, я уродина?

Даутцен внимательно смотрит на девушку. Ее взгляд скользит от головы до ног и обратно несколько раз.

—Мне трудно решить.

—Тогда ешь.

Даутцен пьет суп. Поначалу неохотно и с опаской. Но в животе урчит. Горячая еда такая вкусная и сытная. Сила растекается по всему телу. Даутцен съедает еще пару ложек варева со вкусом курицы и овощей, прежде чем задать следующий вопрос.

—Как я здесь оказалась?

—Ты умерла.

Ложка вновь повисает в воздухе. И остается там какое-то время.

Дом скрипит. Стены трясутся. Огромная волна поднимается из глубины океана и со всей силы бьется о берег. Грохот такой, словно разрушился мир. По стеклам в окнах ползут трещины. Шерсть Исмата поднимается дыбом.

Даутцен смотрит Тасмин в глаза.

Ложка падает на кровать.

По щекам бегут слезы. Такие горячие. В два ручья. Даутцен не может их удержать. Они слишком соленые. Слишком несчастные. Все вытекает наружу. Боль. Страх. Одиночество.

Тасмин тянет к девушке руку.

—Нет!

Черноглазая подскакивает на месте, как ужаленная ядовитой змеей.

—Не смей больше проделывать со мной этот фокус! Только если я сама тебя попрошу.

Даутцен прячет лицо в ладони.

—Ты должна мне все рассказать.

—Съешь весь суп. Выпей чаю. Попробуй на вкус апельсин.

—Убирайся.

Тасмин отступает к двери.

—И забери эту стряпню бедняков!

Но Даутцен одна.

В комнате нет никого.

Даже кот куда-то пропал.

Даутцен падает на подушку и плачет.

Она глупая девочка на дне оврага в Затонувшем лесу.

В комнате темно.

Ветер приносит с побережья песок. Он скрипит по окнам, по крыше. Старый дом гудит и свистит. Недовольный. Ворчливый.

Даутцен вертится под одеялом. Ей снятся кошмары. Деревья жрут плоть мертвецов. Черная птица закрывает все небо. Из тумана появляются люди. Они двигаются слишком быстро. У них нет носа и рта. Только глаза и белые волосы. Такие же как у Даутцен. Один из них поднимает лук и стреляет девушке в спину. Две черные стрелы пробивают кожу и кости. Самая первая идет дальше. Она замирает под сердцем. Даутцен валится с коня. Николай хватает ее и тащит в лес. Всюду кровь. Боль и крики. Человек без лица отрубил Николаю руку и воет на небо как зверь. Он склоняется над Даутцен и говорит:

—Где голова?

Нож входит в плоть.

Даутцен кричит.

Он режет ее как тушу животного. Медленно и со знанием дела. Лезвие рассекает кожу, мышцы, ребра и грудь.

Боль слишком острая. Снег теперь черный. Небо сыплется пеплом на землю.

—Где голова?

Боль. НЕВЫНОСИМАЯ. Боль.

Даутцен хватает ртом воздух и просыпается.

Она трогает шрам на животе. Поднимается по рубцу к ребрам и доходит до соска на левой груди. Эта рана смертельна. Тасмин не врет.

Даутцен наконец-то принимает судьбу. Она умерла.

Холодом веет от стен. Комната будто могила.

Больше не будет слез. Никогда. Ни за что. Она ничего не боится. Мертвец не чувствует страха.

Даутцен вздрагивает, когда Луна выходит из-за облака и смотрит в окно. Мебель отбрасывает на пол ужасные тени. Жирные, напитавшиеся крови корни деревьев ползут под кровать.