Тайная жизнь Ребекки Парадайз - Педро Маньяс

Секретному агенту друзья ни к чему. Друг чаще всего оказывается предателем, стукачом или вражеским агентом. Последние хуже всех. Они с тобой дружат только ради информации.

Друзьям нельзя доверять. Поэтому на перемене я играю в прятки одна.

По-моему, в классе есть вражеский агент. То есть шпионка.

Я подозреваю ее, потому что она очень похожа на меня: умная, прилежная, элегантная и таинственная. Просто копия Ребекки Парадайз! Сегодня мы с ней столкнулись в туалете ужасно странным образом. Там всегда полным- полно шпионов, потому что туалет – это уединенное место, где можно рассказать какую-нибудь тайну, передать данные по рации или поправить микрочип на сережках.

Я вышла из кабинки и подошла к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. В зеркале я увидела не одну, а две себя! Только у отражений были разные сережки. Такого со мной никогда не бывало, при том что я – международный шпион. Я сразу же поняла, что второе отражение – не мое, а девочки, как две капли воды похожей на меня. Вот только в ее глазах есть какой-то злой блеск. Ее отражение поглядело на меня и наконец сказало:

– Мало действия.

Это сказала не моя загадочная близняшка в зеркале, а сам Алекс, который заглянул в монитор через мое плечо. Я вспылила:

– Как это мало действия?

– Нужно больше событий. Ты пишешь, как следишь за тем или за этим, но с Ребеккой на самом деле ничего не происходит.

– Она собирает информацию! – возмутилась я.

– Информацию… О чём?

– Я-то откуда знаю? Ребекка – это я. Если со мной не происходит ничего интересного, то и с ней тоже!

– Так я в том не виноват, – возразил Алекс.

– Блог должен был дать мне новое «я»! Теперь оно заперто в блоге, блог – в твоем компьютере, компьютер – в комнате, а в комнате не происходит ничего. Никто сюда не приходит! Живу как в коробке. Как мои червяки!

В это трудно поверить, но я поняла, что хотела сказать. Алекс, по-моему, тоже.

– Ясно. Всё было бы по-другому, приди Ребекка в школу на самом деле, правда?

Я не ответила – мне было нечего сказать. Сосед же крепко задумался, с ловкостью рыжей мартышки взлетел на верхний ярус кровати и лег лицом на подушку. Он размышлял.

«В понедельник опубликуем», – сказала София. Поэтому в понедельник на перемене я, как всегда, отправилась на встречу с самой собой в туалетную кабинку. Слова Алекса меня сильно разозлили, в туалете я ждала старосту и ее друзей, чтобы продолжить историю Ребекки.

Они не пришли.

Я вернулась в класс и хотела рассказать об этой загадке Алексу. Обычно он стоял под дверью, как потерявшийся щенок, который ждет хозяина. Когда я выходила, он запрыгивал мне на спину, давал мне пару тычков кулаком, разумеется в шутку, и кричал:

– Я тебя всю перемену искал! Ты что, перезагружалась? Обновления устанавливала, да?

В тот день он ничего мне не сказал. При виде меня на его губах появилась глуповатая ухмылка. Она шла рука об руку со смешком: «Хи-хи-хи».

– Ты чего? Что смешного?

– Хи-хи-хи, ничего.

– Как это ничего?

Он снова хихикнул.

– Ты надо мной смеешься, что ли?

– Нет! Заходи в класс, и всё узнаешь. Хи-хи-хи.

Наконец мы построились, один за другим зашли в класс, и тут у меня остановилось сердце. Я, наверное, единственная в мире одиннадцатилетка, которая чуть не умерла от инфаркта.

www.neuderzhimaya-rebecca.globspot.com

Цифры и графики испарились, и на их месте кто-то большими буквами написал ссылку на глоб. «Мел еще свежий», – сказала бы Ребекка Парадайз, деловито проведя кончиком пальца по доске, как настоящий криминалист.

Я потащила Алекса в угол и зашипела:

– Совсем сбрендил? Ты зачем это написал?

– Это называется «творческая реклама». Хи-хи-хи. Ты пожаловалась, что никто не читает твой глоб, так?

– Нет, не так! Я сказала, что… Сотри! Сотри скорее!

Слишком поздно. Одноклассники уже разглядывали доску, самые любопытные переписывали адрес на последнюю страницу тетради – туда, где обычно рисуют карикатуры на учителей. Отовсюду посыпались вопросы: «Кто такая Ребекка?» «Это ты написал?» «Что это?» «Сегодня вечером загуглю».

Все замолчали, когда в класс зашла учительница. Еще бы. Невысокая Лианн, кажется, выросла на пару десятков сантиметров. Вдруг ей стало мало ее собственное имя. «Тик-так, тик-так», – стучали каблуки, приближаясь к столу. Вот-вот взорвется еще одна бомба.

– Дженкинс, – не поднимая взгляда от стола, сказала Лианн. – Подойди.

Я положила очки на парту. Если придется слушать, как на меня кричат, то лучше этого не видеть. Как им удалось так быстро вычислить мой глоб? Неужели я так сильно провинилась? Меня посадят в тюрьму за то, что я притворяюсь кем-то другим в интернете? Я живо представила, как меня выводят из четвертой школы и сажают в первую тюрьму; на мне полосатый спортивный костюм, и по коридорам за собой я волочу огромный железный шар из вранья.

– Не ты, Урсула, – прошептала учительница, и я клянусь, в ее тоне звучало сострадание. – София Дженкинс.

София!

Со своего места на первой парте я прекрасно слышала, о чём Лианн тихонько говорила со старостой, потому что все ребята замолчали, стараясь уловить обрывки разговора.

– Как ты додумалась такое опубликовать? – Учительница потрясла у нее перед носом пачкой отксерокопированных листов.

– Это журналистское расследование, – кротко ответила староста. Впервые в жизни блеск ее сережек померк.

– Журналистское расследование? Это уму непостижимо! Ты ведь можешь навредить другому человеку! Нельзя просто взять и…

Лианн подняла глаза и поняла, что весь класс навострил уши. Тогда она решила продолжить разговор за дверью и вывела Софию из класса, крепко схватив ее за руку. Но все уже поняли, что старосту обругали из-за «Классных новостей», газеты, которая выходила раз в два месяца.

У кого-то из ребят уже был экземпляр, и они поскорее достали газету из рюкзаков. Остальные собрались вокруг их парт.

Как всегда, виновник событий обо всём узнал в последнюю очередь. Я смогла просочиться к столу и поглядеть, когда остальные уже утолили свое любопытство. Выглянув из-за затылков одноклассников и наслушавшись их комментариев, я смогла побольше узнать о том самом репортаже, который София опубликовала на первой полосе: «ШКОЛА ДЛЯ СУМАСШЕДШИХ» – так называлось ее расследование.