Надежды леди Коннот - София Джеймс

Она сама откромсала себе волосы в знак отрицания. «Никто не может меня любить, я нелюбима и нежеланна»… Фрэнсис стиснул кулаки, стараясь сдержать ярость.

Что ж, он обо всем позаботится. В самом деле позаботится. 3 С. Джеймс «Надежды леди Коннот»

Несколько дней спустя, гуляя с Ричардом, его троюродным братом Теренсом и его женой по утопающим в зелени дорожкам Королевского ботанического сада Кью, Сефора думала, что напрасно согласилась на прогулку.

– Вы уже совсем оправились после того ужасного происшествия? В Лондоне только о нем и говорят, – негромко заметила Салли Каммингс, не пряча любопытного взгляда.

– Да, благодарю вас. – Сефоре не хотелось лишний раз вспоминать, как она упала в Темзу; она сама еще не до конца понимала, что тогда произошло, и совсем не обрадовалась, когда в разговор вмешался Ричард.

– У Сефоры после всего осталась лишь небольшая царапина на ноге, но и она почти зажила. – Он крепче взял ее под руку. – Нам повезло; могло быть и хуже.

Сефора едва заметно улыбнулась такой оценке своего здоровья. Ричард, видимо, искренне верил, что, хотя она едва не утонула, все обошлось для нее почти без последствий. Неужели он не замечает, что с того дня у нее дрожат руки? Конечно, Сефора не признавалась ему в том, что после падения в воду она не спала спокойно ни одной ночи.

Отогнав раздражение, она напустила на себя невозмутимый вид. Ричард сегодня был особенно предупредительным. В экипаже он укрывал ее ноги пледом и без конца твердил, как ей идет ее голубое платье. Сефора понимала, что сам Ричард не выбрал бы Кью в качестве места для прогулки, и невольно радовалась. Поехать в Кью предложил Теренс Каммингс, и она сразу согласилась, потому что растения ее успокаивали. Среди пышной зелени дышалось гораздо легче, чем в большом городе.

Обычно Салли Каммингс была довольно молчаливой, но сегодня вдруг решила поболтать.

– Сефора, здесь вы выглядите счастливой. Со слов Теренса я знаю, что маркиз надеется: в ноябре, после вашей свадьбы, вы, возможно, ненадолго поедете в Шотландию. Северо-Шотландское нагорье славится своей флорой и фауной.

– В Шотландию?! – Так как будущий муж при ней ни разу не упоминал Шотландию, она круто повернулась к нему. – Ты решил поехать туда?

Ричард пожал плечами:

– В Париж мы поехать не можем, потому что сейчас отношения с Францией напряженные, а Италия слишком далеко. Да и вряд ли мне удастся выкроить столько времени на поездку, ведь у меня здесь столько дел!

– Ну да, – кивнула Сефора, с трудом скрывая разочарование.

Они с женихом когда-то подробно обсуждали, куда поедут в медовый месяц. И вот теперь Ричард все поменял, не посоветовавшись с ней!

Салли Каммингс взяла ее под руку:

– Теренс постоянно меняет планы, но, если я вдруг передумаю, он очень злится на меня. Наверное, все мужчины таковы; им нужно чувствовать себя главными в семье и в доме. Такими же были и мой отец, и дядя. Хорошо, что вы с Уинслоу знакомы с детства. Наверное, очень приятно, когда у вас, так сказать, общее прошлое, общие воспоминания.

Сефора совсем не испытывала утешения при мысли о том, что они с Ричардом знают друг друга много лет.

Ричард старше на два года и три дня. В детстве они часто праздновали дни рождения вместе. После того как Сефора задувала свои свечи на именинном торте, родители всегда распоряжались, чтобы на торт ставили еще две свечи, и их задувал Ричард. В их семьях любили шутить о скреплении союза и умножении значительных владений двух влиятельных семей, чьи земли граничили друг с другом.

Она помнила, откуда взялся крошечный шрам на подбородке Ричарда: в десятилетнем возрасте он упал с дерева. Еще один шрам, побольше, на мизинце, появился в шестнадцать лет. Ричард едва не перерезал сухожилие осколком, когда убегал от нее, играя в прятки.

Воспоминания… Раньше они были приятными и успокаивали. Когда все изменилось? Теперь, проводя с ней время, Ричард как будто забывал, что не только к его мнению стоит прислушиваться и не только собственные взгляды можно считать достойными уважения. Сефора видела: он часто даже не притворяется, что слушает, когда она что-то говорит.

Голос Салли снова вывел ее из раздумий.

– Вы не носите красивое кольцо, которое подарил вам Уинслоу! Я это заметила. Оно в чистке?

– Она потеряла его в Темзе, – ответил за нее Ричард, и Сефора удивилась; ей казалось, что жених не заметил потери кольца. – Откровенно говоря, кольцо стало самой большой потерей во всей истории с Темзой. Теперь дорогое кольцо плавает в желудке какой-нибудь рыбы.

Он рассмеялся собственной шутке, остальные подхватили, однако Сефора думала только о его словах: «…кольцо стало самой большой потерей во всей истории с Темзой».

Будь они одни, она бы, возможно, что-нибудь сказала, дала ему понять, насколько неприятно и обидно его замечание. Но поскольку рядом стояли Теренс и Салли, у нее не было возможности возразить ему. Поэтому Сефора сделала вид, что пропустила его слова мимо ушей. Глубоко вздохнув, она огляделась по сторонам, любуясь красотой деревьев.

Сзади послышались крики, и все разом обернулись. Из-за деревьев вдали вышла группа мужчин.

– Там не лорд ли Дуглас? – спросил Теренс Каммингс. – Что он делает, черт побери?

Послышался глухой звук удара. Все происходило так далеко, что Сефора не поняла, кто нанес первый удар – Фрэнсис Сент-Картмейл или кто-то другой. Вскоре началась драка – один против нескольких противников.

– Вы не хотите ему помочь? – обратилась Салли Каммингс к обоим мужчинам, но Ричард покачал головой:

– У Дугласа большой опыт в таких вещах. Не сомневаюсь, что он выкрутится сам.

Теренс Каммингс кивнул в знак согласия.

Сефора всматривалась вдаль. Хотя Фрэнсис Сент-Картмейл был один против троих, вскоре его противники начали отступать.

Каммингс бегло комментировал происходящее, но она не слушала. Она лишь видела удары и слышала хруст костей. Совсем не так она представляла себе драку. Перед ней разворачивался не боксерский матч, не борьба по правилам. Нет, противники дрались дико и безжалостно, забыв о цивилизованных манерах и привычках светского общества. Они как будто скатились назад, в дикарскую первобытную стихию. Сефора и представить себе не могла, чтобы Ричард вот так же забылся и позволил эмоциям управлять собой.

Наконец группа распалась. Нападавшие убежали в рощу. Фрэнсис Сент-Картмейл остался один; он подобрал шляпу и отряхнул сюртук. Когда он вдруг развернулся, она заметила кровь у него на губах. Его длинные волосы растрепались, а белая рубашка, туго обтянувшая мускулистую грудь, была порвана в нескольких местах. И все же он выглядел спокойным и уверенным; его невозмутимость подчеркивалась ветром и шелестящими над головой листьями. На лазурном небе появились белые облака. Сефора невольно залюбовалась его мужественной фигурой.