Малютка Интрига - Дарья Донцова

«Прощание славянки».

Вульф ожидал, что Краузе рассмеется или скажет «вечно вы шутите», но няня отреагировала иначе. Она поспешила в коридор, говоря на ходу:

– Прекрасная идея! Оденусь за пять минут! Не задержу вас!

– Надо ранец взять! – вспомнила наша ученица и умчалась.

– Краузе собралась играть на гармошке? – оторопела я. – Она умеет?

– Похоже на то, – развеселился Вульф. – Ни у кого более не будет такого музыкального сопровождения. И если ребенок не получит все золотые, серебряные и бронзовые медали олимпиады местного разлива, окажусь очень удивлен. Шагаем к машине.

До автомобиля мы добрались без приключений. Я устроилась на заднем сиденье, крепко держа в руках фигурку. Минут через пять прибежала Киса, за ней пришла Роза Леопольдовна. Няня нарядилась в парадно-выходную шубу из белого меха.

– Манто еще живо! – изумился Макс. – Сколько лет дохе?

– Вещь из прекрасной натуральной синтетики, – ответила Краузе, – моя лучшая покупка была тридцать лет назад.

И мы двинулись в путь.

В гимназии следовало снять верхнюю одежду. Макс, Краузе и Киса оставили свои пальто, куртку, шубейку на вешалке. А я не хотела выпускать из рук Крыса, поэтому нарядилась в белый пуловер, черные брючки и такого же цвета теплую жилетку. В холле было жарко, но я не сняла жилет.

– Кто это у вас? – восхитился директор, когда наша компания вошла в зал.

– Крыс, – хором ответили мы.

– Отличная работа, – похвалил Мирон Львович, – поставьте его на стол.

Я водрузила фигуру туда, куда показал педагог, хотела разжать пальцы, но ничего не получилось.

Прозвенел звонок.

– Арина, господин Вульф, Роза Леопольдовна, прошу вас пройти в зал, – попросил директор.

Когда все наши ушли, Мирон Львович тихо спросил:

– Евлампия Андреевна, вы боитесь оставить поделку? Опасаетесь, кто-то разобьет творение девочки?

– С одной стороны, да, – согласилась я, – с другой – почему-то не способна убрать руки. Ладони не прилипли, но не могу отпустить Крыса.

– Разрешите осмотреть фигурку? – попросил Мирон Львович.

– Конечно, – согласилась я.

Директор наклонился к Крысу.

– Ага! Угу! Интересно! Удивительно! Странно. Создается впечатление, что ваши ногти… ну… воткнулись в игрушку. Изделие нанизано на них. Но такое невозможно.

Я молча слушала Мирона Львовича, а тот продолжал недоумевать.

– Некоторые женщины украшают себя… э… маникюром. Но мы с вами живем в одном подъезде, постоянно встречаемся в лифте, пересекаемся в супермаркете, и в школе вы частая гостья. Не замечал у вас на руках ничего эдакого, модного!

– Верно, – согласилась я, – но недавно я случайно обзавелась когтями гризли. Помимо экстремальной длины, у них треугольная форма, острые края. Освободиться от Крыса сумею, наверное, лишь разбив его. Киса точно впадет в истерику.

– Главное – не повредить психику ребенка, – занервничал Баранов. – Некоторые ситуации нам кажутся пустяковыми или смешными, а для ученика они сильный стресс, порой незабываемый всю жизнь!

Раздался звонок, потом заговорило местное радио:

– Просим всех участников и болельщиков олимпиады занять свои места в зале. Слово предоставляется нашему любимому директору Мирону Львовичу Баранову.

– Стойте здесь, не двигайтесь, – шепнул мне педагог, – вы – часть Крыса. Замрите!

Потом он быстрым шагом подошел к микрофону.

– Наша олимпиада в разгаре! Мы уже посмотрели работы первых классов и второго «А». А сейчас увидим то, что представили ученики второго «Б». На сцене семь прекрасных изделий. Начнем с номера один. Автор – Василий Николаев. Просим компетентное жюри подняться ко мне.

На сцене появились двое мужчин и женщина. Я стояла, стараясь не шевелиться. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем команда судей наконец оказалась около меня.

– Перед вами скульптурная группа «Мама инопланетного Крыса-астронома», – объявил Мирон Львович.

– Она как настоящая, – восхитился педагог в очках.

Я моргнула.

– Ой! – подпрыгнула женщина. – Живая!

– Конечно, – улыбнулся второй мужчина, который оказался самым молодым членом жюри. – Здравствуйте!

– Добрый день, – прошептала я, – надеюсь, наш Крыс вас восхитил.

– Он прекрасен, – заверил меня очкарик. – Вы определенно претендент на победу.

Я выдохнула.

Группа педагогов прошла к последнему экспонату. И вскоре учительница взяла микрофон.

– Мне оказана честь объявить лучший экспонат. Жюри очень старалось, но не смогло выделить победителя и решило: все участники достойны золотых медалей!

Дети завизжали от восторга.

– А теперь просим спуститься в столовую, где сервирован чай, – объявил Мирон Львович.

Потом он подошел ко мне.

– Приглашаю вас в мою мастерскую – у меня родилась идея, как освободить ваши руки, не испортив фигурку.

Глава пятнадцатая

– Куда ты пропала? – удивился Макс, увидав меня в коридоре.

– Мирон Львович спас Крыса, – зашептала я, – он осторожно раздвинул шов между половинками тела поделки, там, где их склеили, засунул туда какую-то палочку с кругляшом и сумел отпилить ногти.

– Ничего не понимаю, – признался Макс.

Я показала ему руки.

– Видишь, нет ногтей!

– Они на месте, – ответил муж.

– Но совсем не такие, как были вчера вечером и сегодня утром, – засмеялась я.

Вульф помолчал короткое время и осведомился:

– А что было вчера вечером и сегодня утром?

– Когти гризли, – ответила я, – длинные, острые, треугольной формы. Взяла Крыса, а они воткнулись в швы между двух половинок и застряли в поделке. Я могла сама освободиться, но побоялась, что наше совместное произведение пострадает. Поэтому и стояла на сцене, держа астронома, решила подождать объявления победителя и потом… Вот что делать потом, не понимала. Если поделка погибнет, Киса зарыдает, да и самой мне жаль Крыса. Мирон Львович понял, что у меня проблема, осторожно выяснил, в чем дело, и помог. У Баранова есть мастерская, они со старшеклассниками там делают роботов. Мирон Львович взял какую-то штуку, объяснил, что ею стоматологи зубы обтачивают перед тем, как коронки надеть или виниры приклеить. И аккуратно отрезал ту часть геля, которая не позволяла мне вытащить пальцы.

– Геля? – переспросил муж. – Не понял.

Я быстро живописала, как делают «вечный» маникюр, и продолжила:

– Никогда не наращивала ногти, оказалось, что это вредная затея. Когда Баранов вынул мои пальцы, они выглядели ужасно. Поэтому директор спилил все покрытие с моих ногтей. И смотри! Видишь, что стало с моими родными ноготочками?

– Что? – не понял Вульф. – Выглядят как обычно!

Я заморгала.

– Разве у меня всегда такие руки? Глянь, ногти стали странного цвета, ломаются. Вот же гадость этот гель! Проходила с ним менее суток, и что получилось? Спасибо Баранову, который их своим прибором обработал! Весь гель убрал. Извини!

Я вскочила и помчалась в туалет.

– Тебе плохо? – насторожился Вульф, когда я снова очутилась за столом.

– Все нормально, – соврала я, ощущая, как в нижней части живота взрываются петарды, а в районе желудка определенно поселился слон в железных ботинках, который танцует, топает и размахивает садовыми ножницами.

Вчера ужинала вместе с Ниной в незнакомом ресторане, заказала рыбу, та выглядела изумительно, но, наверное, оказалась несвежей.

– Руки у тебя, как всегда, красивые, – сказал Макс, – вчера они тоже были изящные.

– Ты не видел вчера когтей гризли! – осенило меня.

– Никогда не встречался с медведем, – ответил Вульф, – но могу полюбоваться на его лапы в интернете. Сейчас внимательно слушал тебя – уж прости, ничего не понял! Как твои ногти могли воткнуться в Крыса? Они у тебя всегда короткие!

– Ты вчера не обратил внимания на мой маникюр, – вздохнула я, – вот и старайся после этого стать красавицей.

Большинство женщин оправдывают свое постоянное посещение салона, наклеивание ресниц, походы к пластическому хирургу тем, что хотят роскошно выглядеть перед супругом. Но большинство мужчин не замечают изменений своей жены к лучшему. Вот если здорово потолстеете, прекратите мыть голову, обзаведетесь трауром под ногтями, вот тогда вторая половина способна выразить недоумение и даже недовольство внешностью спутницы жизни. Но если вы много лет поддерживаете стабильный вес, ухаживаете за собой, то муж и не заметит, что женушка ранее была блондинкой, а сейчас вдруг стала брюнеткой.

Сейчас мне вспомнился бородатый анекдот о том, как один мужчина вернулся домой, а жена, стоя в прихожей, спросила у него:

– Ничего не замечаешь?

– Новое платье? – предположил супруг.

И услышал в ответ:

– Нет.

– Изменила прическу? –