Малютка Интрига - Дарья Донцова

Григорьевна очень хотела, чтобы я стала педиатром, мечтала мне свой центр завещать.

Актриса тихо засмеялась.

– Бедная мамочка! Она постоянно меня на работу с собой брала, ради меня организовала при больнице школу юного медика. Туда принимали подростков, которые мечтали стать хирургами, терапевтами, окулистами. Тинейджерам читали лекции, а потом отправляли в отделения помогать санитаркам. Начинали с низов: вынести судно, покормить того, кто сам ложку держать не способен, помыть, одеть, причесать недужного.

Софья взяла бутылочку с лосьоном.

– Кое-кто из юных мечтателей, увидав своих сверстников, которые имели разные, подчас страшные болезни, пугался почти до обморока. Других тошнило при виде судна, третьи брезгливо морщились, когда у подопечного еда изо рта вываливалась. Такие ребята или убегали вскоре после того, как входили в палату, или могли один день отработать и более не появиться. Вот из тех, кто оставался, получались студенты медвузов. А я-то давно, лет в семь, решила: стану актрисой. Но у мамы были другие планы, поэтому мне приходилось проводить в медцентре все выходные и каникулы. Я ненавидела все, что связано с медициной, меня выворачивало наизнанку от дурных запахов, тошнило при виде крови. Мамуля же стояла насмерть, говорила: «Я основала медцентр не для того, чтобы его в чужие руки отдать! Все для любимой Софьюшки. Дорога тебе в педиатры. Повзрослеешь – сто раз меня поблагодаришь. Актриса очень зависима, за хорошую роль придется драться. И не факт, что победишь».

Софья улыбнулась.

– В принципе получилось, как мама хотела – ее детище не ушло в чужие руки. Мама до сих пор рулит комплексом, но у нее теперь есть правая рука – любимый сын, который точно продолжит все начатое Ириной Григорьевной. Это мой муж – педиатр, кандидат медицинских наук, бывший студент, потом аспирант моей мамы и своей тещи. Можно сказать, она его вырастила. А я играю в спектаклях, снимаюсь в кино. Вернусь к вашему вопросу. Как я уже говорила, в центр привезли юную бомжиху со всем набором: вши, гонорея и, до кучи, она наркоманка. Подростка еле отмыли от грязи. А теперь представьте картину. Сижу в кабинете матери, прилетает старшая медсестра Зинаида, бросается к начальнице: «Вам надо это увидеть. Посмотрите на беспризорницу». «Что с ней?» – осведомилась профессор. Старшая по смене доложила про вшей и все остальное. Мама даже бровью не повела. «Поместите новенькую в инфекционный блок, обработайте как положено, позовите нашего венеролога. Обычное дело, с чего ты так переполошилась? Действуй!» Зина в мою сторону глазами стрельнула, и мама из сумки кошелек вынула. «Сонечка, сходи к метро, купи себе и мне мороженое, очень чего-нибудь сладкого захотелось!» Дураку понятно – ей надо поговорить с Зинаидой наедине. А я тоже не лыком шита, сразу ответила: «Конечно, мамуся! Тетя Зина, вам взять эскимо?» И через минуту убежала, дверь за собой неплотно прикрыла.

Софья засмеялась.

– Любопытству моему тогда каждая кошка могла позавидовать. Громко топая, я прошла через помещение, где секретарша сидит, – на мое счастье, ее на месте не оказалось, – потом на цыпочках вернулась. И давай подслушивать разговор, который при мне вести не хотели.

Глава восемнадцатая

Софья начала пудрить лицо.

– Зинаида маме доложила: «Бродяжка – один в один ваша Соня. Когда ее отмыли, я чуть инфаркт не заработала. Ну просто копия! Глаза, рот, овал лица, голос. Кабы сейчас Сонечку тут не увидела, могла бы подумать, что это она. Паспорт при ней на имя Маргариты Андреевны Волгиной». «А-а-а, – протянула Ирина Григорьевна, – значит, все-таки, в инфекционном блоке не моя дочка. Ее иначе зовут. Хорошо, что документ нашелся, а то бы все решили, что у Сони, дочки главврача, вши и гонорея». «Вот шутите, а мне сначала страшно стало, – призналась Зинаида. – Потом успокоилась, к вам помчалась». «Зачем?» – спокойно осведомилась мама. «Вдруг девчонка – ваша родня?» – ответила медсестра. «Слава богу, в нашей семье подобных личностей нет, – отрезала Ирина Григорьевна. – И ты прекрасно знаешь моего мужа. Других близких не имею. Порой встречаются люди, очень похожие друг на друга, но общая кровь у них отсутствует! Зинаида, займись работой».

Софья замолчала, аккуратно нанесла на губы помаду и договорила:

– Я быстро юркнула под стол секретарши, подождала, пока медсестра уйдет. Хотела отправиться за мороженым и услышала голос мамы: «Добрый день! Ирина беспокоит. Нет! Желания общаться с тобой не имею – хорошо помню, из-за кого Леночка с собой покончила. Вынуждена звонить по служебной необходимости. Сейчас в приемнике находится Маргарита Андреевна Волгина. Доставлена в состоянии наркотического опьянения. В качестве бонуса у нее вши, гонорея. Может, еще чего найдем, когда вплотную займемся. Она еще не оформлена, могу оформить побег. Как только поднимут в спецотделение, оттуда удрать будет невозможно. Знаю, ты отец гадкой девчонки, хоть отчество и фамилия не твои. Звякнула лишь потому, что в ней половина крови моей любимой Леночки. У тебя есть два часа. Если решишь забрать…, звони – и получишь дрянь! Устраиваю все это один раз, коли во второй… привезут, сам с ней, Федя, разбирайся».

Софья встала.

– Площадные слова, которые говорила мама, ошарашили меня. Она даже слово «дурак» считает непечатным. И вот такое! Я отправилась за мороженым, поняв, что девочка знакома матери. В голове теснились вопросы. Кто такие Федя и Леночка? Любопытство прямо душило меня, но расспрашивать маму не следовало. Прошло немало лет, я уже выросла, стала актрисой, играю в эпизодах, ни на что больше не рассчитываю. И вдруг неожиданно получаю главную роль! Счастье. Волнение не прошло даже на двадцатом спектакле. Наоборот, чем дольше играю, тем сильнее трясусь. Слова забываю. Теряю кураж! Путаюсь в подоле платья. И в тот вечер переживала, но все благополучно завершилось. Снимаю грим, и тут стук в дверь. Я решила, что мама пришла, крикнула: «Входи, открыто». Появляется незнакомка, смотрит на меня… потом говорит: «Вы не Рита! Простите, очень похожи на мою пропавшую дочь!» И тут мамочка появилась!

Софья взяла щетку для волос.

– Гостья замерла, Ирина Григорьевна на нее зыркнула, вежливо произнесла: «Добрый день!» Тетка за дверь – шмыг. А у мамули по лицу поползли красные пятна. Отлично знаю, так она реагирует на стресс. Ну и пристала с вопросами. Ирочка моя сначала отнекивалась: «Впервые ее вижу, не знаю, кто такая». Потом в кресло села, вздохнула: «Ну ладно, ты уже взрослая». И изложила историю. Отношения с Федором у мамы всегда были не самые близкие, а вот его жена Леночка и моя мама были лучшими подругами. Мамуля Лену охарактеризовала коротко: «Очень эмоциональная была. Я на ее фоне амеба».

Соня закатила глаза.

– Раз мамулечка – амеба, то незнакомая мне Лена – атомный взрыв самой большой мощности. Федор, заботливый, добрый, богатый, окружил жену любовью. Одна беда – детей у них не было. Мама моя Елену к лучшим врачам отправляла, результата – ноль. В конце концов Федор сказал: «Хватит! Зачем нам ребенок? Прекрасно без него живем». Лена прекратила беготню по докторам, занялась благотворительной работой, Федор создал для жены фонд, она помогала одиноким старикам, инвалидам, к ней всегда просители ломились.

Софья перевела дух и продолжила:

– Теперь представьте. Вечер. Девятнадцать часов. Последняя посетительница, вполне приятная внешне. Села она в кресло, сообщила, что ее зовут Эвелина Михайловна Волгина, и начала издалека. В юном, еще несовершеннолетнем возрасте, Эвелина родила дочку Риту. Отец ребенка при деньгах, женат, девочку официально не признал, но помогает бывшей любовнице деньгами. Вроде все хорошо. Вот только Маргарита с младенчества непослушная. Смешно звучит «годовалое дитя, которое маму не уважает». Но именно так и обстояли дела. В семь лет девчонка впервые пропала, на неделю. Школьницу нашли в каком-то подвале – грязную, избитую и… счастливую.

Софья встала и пошла за ширму.

– Учиться она не хотела, из дома удирала. Надо еще объяснить, что отец к внебрачному ребенку очень хорошо относился, проводил с девочкой время. Понятно, он занервничал,