Наши хрупкие надежды - Мэри Бланш

я только что оскорбила твой вкус, — понимаю вдруг я, после сделанного.

— Все нормально. Ну а кто твой?

— Райан Гослинг, — гордо отвечаю я.

— Почему я не удивлен.

Сжимаю губы, и во мне вдруг просыпается серьезность.

— Ладно, если серьезно, Адам, расскажи о себе.

Он поглядывает на сына, усердно занятого Бэтменом и начинает:

— Я родился в Ирландии. В Дублине, но, когда мне было одиннадцать, мы переехали в Нью-Йорк. В школе я не особо хорошо учился, а после подрабатывал… только не смейся, — предупреждает Адам, и во мне бушует большая заинтересованность.

— Я был стриптизером.

После услышанного мои губы раскрываются, а брови высоко поднимаются.

— Адам, когда я думала, что ты удивить меня уже не сможешь, то сильно ошиблась, — шокирована говорю я и смеюсь, а Адам легонько толкает меня в плечо.

— Вообще по образованию я юрист, но никогда не работал в этой сфере. Там, в клубе, я как раз и познакомился с Санни. Она была на девичнике подруги, и я не мог не смотреть на нее. Она была прекрасна.

Я искренне улыбаюсь. Когда-то у Адама была чистая и светлая любовь. Его глаза светятся и смотрят на сына — память о любимом человеке. Я и подумать не могла, что у него может быть зависимость. Может, я не думала, что снова столкнусь с этим, или может, я была слишком слаба, чтобы это заметить.

— Мы поженились после того, как узнали, что ждем ребенка. Мне было тогда двадцать пять, а она на год младше.

Я беру его за руку, пытаясь забрать тоску, что у него в душе и отражается на лице.

— Спустя три года мы обоюдно решили развестись, сохранив при этом хорошие отношения. Мы общались, звонили друг другу. Она была прекрасной матерью, мне бы хоть на половину быть таким отцом, как она мамой.

Глаза Адама смотрят в пустоту, я сжимаю его руку крепче и его глаза встречаются с моими.

— Эй, Адам, ты прекрасный родитель. Да, тебе тяжело, но я знаю, что стараешься. Сын будет гордится тобой, — шепчу уже в его губы и понимаю, что еще чуть-чуть — и они соприкоснуться, но тут приносят наш заказ, и мы отстраняемся друг от друга.

Здесь, в Макдональде. В окружении фаст-фуда, проводя время с мужчиной и его ребенком, я чувствую себя в безопасности и впервые кому-то интересной.

АДАМ

Девушка ставит на стол заказанные бургеры и картошку фри. Чарльзу и Мишель коктейли, а мне колу.

— Мама тоже любила коктейли, — неожиданно говорит сын, поглядывая на Мишель и ее коктейль.

На секунду кажется, что Мишель растерялась, услышав это, но тут же улыбнулась.

— А еще что ей нравилось? — спрашивает она, потягивая напиток из трубочки.

— Она разукрашивала со мной и любила смотреть мультики.

— Хочешь, я помогу тебе с Бэтменом?

Я наблюдаю за всем происходящим. Мне одновременно волнительно и спокойно.

— Нет. Бэтмена хочу сам, разукрасим вместе машину.

Чарльз улыбается во все свои зубки, и Мишель улыбается ему в ответ.

— Давай, приятель, ешь свой бургер, пока горячий.

Чарльз хлопает в ладоши. Он всегда так делает, когда с ним соглашаются либо ему нравится происходящее.

Неожиданно Мишель стонет, откусив бургер.

— Прости, это бомбезный бургер. Я тысячу лет его не ела, — улыбается она, и я, касаясь пальцем края ее губ, убираю сырный соус и облизываю.

Ее щеки краснеют, и она отводит взгляд. Это девушка может быть такой разной: первая целует, моля о сексе, и одновременно смущается, когда ее касаются.

— Кстати, я прислушался к твоему совету и обратился к людям, которые мне помогут, — сообщаю я, надеясь, что Мишель уже видит во мне изменения.

— Воу… честно признать, я и не думала… я очень рада. Это верный шаг и о многом говорит.

Мишель улыбается, взгляд наполнен добром и искренним теплом, будто говоря, что уже она не призирает меня.

***

— Чарльз, у тебя уже готов костюм на Хэллоуин? — интересуется Мишель у сына, опустошив стаканчик коктейля.

— Почти, но я не хочу идти в школу.

— Почему?

Мишель оставляет недоеденный бургер на подносе и смотрит на ребенка.

— Мне там не нравится.

— Чарльз, я тоже не любил школу.

Сын хмурится и после недолгой паузы говорит:

— Там только еда вкусная.

Мы с Мишель улыбаемся, и я чувствую, как наши пальцы соприкасаются на столе.

— Тебя там обижают? — уточняет Мишель.

— Нет. Мне просто не нравится, — отвечает Чарльз, тем самым заканчивая разговор.

— Пап, а ты мне купишь еще один бургер?

— Ты сначала этот начни есть и оставь Бэтмена.

— Не волнуйся, я его съем.

Я закатываю брови и обращаюсь к Мишель:

— Ему только шесть, но у него всегда на все найдутся ответы.

Вечер проходит прекрасно. Это единственный вечер, который так прошел. Не помню, когда такое было. Я заказываю еще по бургеру, чему сын радуется. Чуть позже я пью кофе, а Мишель с сыном заканчивают разукрашивать машину. Довольный Чарльз показывает мне их творения и целует в щеку Мишель в ответ за помощь. Мишель поглядывает на меня, и мы улыбаемся, молча благодаря друг друга.

МИШЕЛЬ

После Макдональдса мы прокатились по городу, и я наконец увидела ночной Нью-Йорк. Не тот в котором живу, а тот, который показывают в фильмах: красивый, с людьми, которые торопятся по делам, с пробками известных желтых такси.

Добравшись до нашего опасного района, я прощаюсь с Чарльзом, и тот, улыбнувшись, скрывается за дверью квартиры.

Теперь я могу его спросить то, что должна была в самый первый момент.

— Адам, ответь только честно, пожалуйста!

Он вздыхает и уже понимает, о чем я.

— Есть одно место. Озеро, до него два часа ехать… Мишель, забудь, это уже неважно, не забивай голову этим.

— Если его кто-то будет искать? — тревожусь я.

— Никому он не сдался. Да и если будут. Никто не знает. Пистолет у меня, а выстрел никто не слышал. Он на дне. Там глубоко. Теперь он кормит рыб.

Глубоко вздохнув, я прислоняю лоб к его груди.

— А откуда у тебя пистолет?

— Я понял, что тут без этого никак. Я услышал твой голос, когда ты вошла в подъезд, а потом громкие хлопки дверью.

Я поднимаю голову, заглядывая в его глаза, и вижу в них отражение заката.

— Ты прав, не нужно забивать этим голову. Спасибо тебе.

— Так поступил бы каждый

— Нет. Я про сегодняшний вечер. Спасибо, что показал мне настоящего себя.

Его рука касается моей щеки, губы тянутся к моим. В