Ангелы и Демоны - Дэн Браун

«Дао[21] физики».

«Бог: только факты».

На корешок одного из фолиантов была наклеена полоска бумагис рукописной цитатой: «Подлинная наука обнаруживает Бога за каждой открытой еюдверью», — папа Пий XII.

— Леонардо был католическим священником, — где-тоза спиной Лэнгдона глухо произнес Колер.

— Священником? — удивленно обернулся к немуЛэнгдон. — Мне казалось, будто вы говорили, что он физик.

— Он был и тем, и другим. История знает такие примеры,когда люди умели совместить в своем сознании науку и религию. Одним из них былЛеонардо. Он считал физику «Божьим законом всего сущего». Утверждал, чтоповсюду в устройстве окружающей нас природы видна рука Бога. И через наукунадеялся доказать всем сомневающимся существование Бога. Он называл себятеофизиком.[22]

— Теофизиком? — не веря своим ушам, переспросилЛэнгдон. Для него подобное словосочетание казалось парадоксальным.

— Физика элементарных частиц в последнее время сделаларяд шокирующих, не укладывающихся в голове открытий… Открытий по своей сутиспиритуалистических, или, если вам угодно, духовных. Многие из них принадлежалиЛеонардо.

Лэнгдон недоверчиво посмотрел на директора центра.

— Духовность и физика?

Лэнгдон посвятил свою карьеру изучению истории религии, иесли в этой сфере и существовала неопровержимая аксиома, так это та, что наукаи религия — это вода и пламя… заклятые и непримиримые враги.

— Ветра работал в пограничной области физикиэлементарных частиц, — объяснил Колер. — Это он начал соединять наукуи религию… демонстрируя, что они дополняют друг друга самым неожиданнымобразом. Область своих исследований он назвал «новой физикой».

Колер достал с полки книгу и протянул ее Лэнгдону. Тотпрочитал на обложке: «Леонардо Ветра. Бог, чудеса и новая физика».

— Эта весьма узкая область, — добавилКолер. — Однако она находит новые ответы на старые вопросы — опроисхождении Вселенной, о силах, которые соединяют и связывают всех нас.Леонардо верил, что его исследования способны обратить миллионы людей к болеедуховной жизни. В прошлом году он привел неопровержимые доказательствасуществования некой энергии, которая объединяет всех нас. Он продемонстрировал,что в физическом смысле все мы взаимосвязаны… что молекулы вашего телапереплетены с молекулами моего… что внутри каждого из нас действует одна и таже сила.

Лэнгдон был абсолютно обескуражен. «И власть Бога нас всехобъединит».

— Неужели мистер Ветра и вправду нашел способпродемонстрировать взаимосвязь частиц? — изумился он.

— Самым наглядным и неопровержимым образом. Недавножурнал «Сайентифик америкэн» поместил восторженную статью, в которойподчеркивается, что «новая физика» есть куда более верный и прямой путь к Богу,нежели сама религия.

Лэнгдона наконец осенило. Он вспомнил об антирелигиознойнаправленности братства «Иллюминати» и заставил себя на миг подумать онемыслимом. Если допустить, что братство существует и действует, то оно,возможно, приговорило Леонардо к смерти, чтобы предотвратить массовоераспространение его религиозных воззрений. Абсурд, вздор полнейший!«Иллюминати» давным-давно кануло в прошлое! Это известно каждому ученому!

— В научных кругах у Ветра было множествоврагов, — продолжал Колер. — Даже в нашем центре. Его ненавиделиревнители чистоты науки. Они утверждали, что использование аналитической физикидля утверждения религиозных принципов есть вероломное предательство науки.

— Но разве ученые сегодня не смягчили свое отношение кцеркви?

— С чего бы это? — с презрительным высокомериемхмыкнул Колер. — Церковь, может быть, и не сжигает больше ученых накострах, однако если вы думаете, что она перестала душить науку, то задайтесебе вопрос: почему в половине школ в вашей стране запрещено преподавать теориюэволюции? Спросите себя, почему Американский совет христианских церквейвыступает самым ярым противником научного прогресса… Ожесточенная битва междунаукой и религией продолжается, мистер Лэнгдон. Она всего лишь перенеслась сполей сражений в залы заседаний, но отнюдь не прекратилась.

Колер прав, признался сам себе Лэнгдон. Только на прошлойнеделе в Гарварде студенты факультета богословия провели демонстрацию у зданиябиологического факультета, протестуя против включения в учебную программу курсагенной инженерии. В защиту своего учебного плана декан биофака, известнейшийорнитолог Ричард Аарониэн, вывесил из окна собственного кабинета огромныйплакат с изображением христианского символа — рыбы, но с пририсованнымичетырьмя лапками в качестве свидетельства эволюции выходящей на сушуафриканской дышащей рыбы. Под ней вместо слова «Иисус» красовалась крупнаяподпись «ДАРВИН!».

Внезапно раздались резкие гудки, Лэнгдон вздрогнул. Колердостал пейджер и взглянул на дисплей.

— Отлично! Дочь Леонардо с минуты на минуту прибудет навертолетную площадку. Там мы ее и встретим. Ей, по-моему, совсем ни к чемувидеть эту кошмарную картину.

Лэнгдон не мог с ним не согласиться. Подвергать детей стольжестокому удару, конечно, нельзя.

— Я собираюсь просить мисс Ветра рассказать нам о проекте,над которым они работали вместе с отцом… Возможно, это прольет некоторый светна мотивы его убийства.

— Вы полагаете, что причиной гибели стала его работа?

— Вполне вероятно. Леонардо говорил мне, что стоит напороге грандиозного научного прорыва, но ни слова больше. Подробности проектаон держал в строжайшей тайне. У него была собственная лаборатория, и онпотребовал обеспечить ему там полнейшее уединение, что я, с учетом его талантаи важности проводимых исследований, охотно сделал. В последнее время егоэксперименты привели к резкому увеличению потребления электроэнергии, однаконикаких вопросов по этому поводу я ему предпочел не задавать… — Колернаправил кресло-коляску к двери, но вдруг притормозил. — Есть еще однавещь, о которой я должен вам сообщить прежде, чем мы покинем этот кабинет.

Лэнгдон поежился от неприятного предчувствия.

— Убийца кое-что у Ветра похитил.

— Что именно?