Ангелы и Демоны - Дэн Браун

— Тогда вы занялись поисками в Паутине?

— Да.

— И обнаружили сотни упоминаний.

— Тысячи, — поправил его Колер. — Вашиматериалы содержат ссылки на Гарвард, Оксфорд, на серьезных издателей, а такжесписок публикаций по этой теме. Видите ли, как ученый я пришел к убеждению, чтоценность информации определяется ее источником. А ваша репутация показалась мнедостойной доверия.

Лэнгдон все еще не мог оторвать глаз от изуродованноготрупа.

Колер смолк. Он просто смотрел на Лэнгдона в ожидании, когдатот прольет свет на возникшую перед ними загадку.

Лэнгдон вскинул голову и спросил, оглядывая заиндевевшуюгостиную:

— А не могли бы мы перейти в более теплое помещение?

— А чем вам тут плохо? — возразил Колер, который,похоже, лютого холода даже не замечал. — Останемся здесь.

Лэнгдон поморщился. История братства «Иллюминати» была не изпростых. «Я окоченею до смерти, не рассказав и половины», — подумалученый. Он вновь посмотрел на клеймо и опять испытал прилив почтиблагоговейного трепета… и страха.

Хотя в современной науке о символах имеется множествоупоминаний об эмблеме «Иллюминати», ни один ученый еще никогда не видел еесобственными глазами. В старинных документах этот символ называют амбиграммой —от латинского ambi, что означает «кругом», «вокруг», «оба». Подразумевается,что амбиграммы читаются одинаково, даже если их повернуть вверх ногами.Симметричные знаки достаточно широко распространены в символике — свастика,[13] инь и ян, [14] иудейская звезда, [15]первые кресты у христиан. Тем не менее идея превратить в амбиграмму словопредставлялась немыслимой. Современные ученые потратили многие годы, пытаясьпридать слову «Иллюминати» абсолютно симметричное написание, однако все ихусилия оказались тщетными. В итоге большинство исследователей пришли к выводу,что символ этот представляет собой очередной миф.

— Так кто же они такие, эти ваши иллюминаты? —требовательно спросил Колер.

«А действительно, кто?» — задумался Лэнгдон. И приступил кповествованию.

* * *

— С незапамятных времен наука и религия враждовали другс другом, — начал Лэнгдон. — Подлинных ученых, не скрывавших своихвоззрений, таких как Коперник…

— Убивали, — перебил его Колер. — Заобнародование научных открытий их убивала церковь. Религия всегда преследовалаи притесняла науку.

— Совершенно верно. Однако примерно в 1500-е годыгруппа жителей Рима восстала против церкви. Некоторые из самых просвещенныхлюдей Италии — физики, математики, астрономы — стали собираться на тайныевстречи, чтобы поделиться друг с другом беспокойством по поводу ошибочных, какони считали, учений церкви. Они опасались, что монополия церкви на «истину»подорвет благородное дело научного просвещения по всему миру. Эти ученые мужиобразовали первый на земле банк научной мысли и назвали себя «Просвещенные».

— Иллюминаты!

— Да, — подтвердил Лэнгдон. — Самые пытливыеи великие умы Европы… искренне преданные поиску научных истин.

Колер погрузился в задумчивое молчание.

— Католическая церковь, конечно, подвергла орден«Иллюминати» беспощадным гонениям. И лишь соблюдение строжайшей секретностимогло обеспечить ученым безопасность. Тем не менее, слухи об иллюминатахраспространялись в академических кругах, и в братство стали вступать лучшиеученые со всех концов Европы. Они регулярно встречались в Риме в тайномубежище, которое называлось «Храм Света».

Колер шевельнулся в кресле и зашелся в новом приступе кашля.

— Многие иллюминаты предлагали бороться с тираниейцеркви насильственными методами, однако наиболее уважаемый и авторитетный изних выступал против такой тактики. Он был пацифистом и одним из самыхзнаменитых ученых в истории человечества.

Лэнгдон был уверен, что Колер догадается, о ком идет речь.Даже далекие от науки люди прекрасно знают, какая печальная участь постигла астронома,который дерзнул объявить, что центром Солнечной системы является вовсе неЗемля, а Солнце. Инквизиторы схватили его и едва не подвергли казни… Несмотряна то, что его доказательства были неопровержимы, церковь самым жестокимобразом наказала астронома, посмевшего утверждать, что Бог поместилчеловечество далеко от центра своей вселенной.

— Этого астронома звали Галилео Галилей.

— Неужели и Галилей… — вскинул брови Колер.

— Да, Галилей был иллюминатом. И одновременно истовымкатоликом. Он пытался смягчить отношение церкви к науке, заявляя, что последняяне только не подрывает, а даже, напротив, укрепляет веру в существование Бога.Он как-то писал, что, наблюдая в телескоп движение планет, слышит в музыке сферголос Бога. Галилей настаивал на том, что наука и религия отнюдь не враги, носоюзники, говорящие на двух разных языках об одном и том же — о симметрии иравновесии… аде и рае, ночи и дне, жаре и холоде, Боге и сатане. Наука ирелигия также есть часть мудро поддерживаемой Богом симметрии… никогда непрекращающегося состязания между светом и тьмой… — Лэнгдон запнулся ипринялся энергично приплясывать на месте, чтобы хоть как-то согреть окоченевшиеноги.

Колер безучастно наблюдал за его упражнениями, ожидаяпродолжения.

— К несчастью, — возобновил свой рассказЛэнгдон, — церковь вовсе не стремилась к объединению с наукой…

— Еще бы! — вновь перебил его Колер. —Подобный союз свел бы на нет притязания церкви на то, что только она способнапомочь человеку понять Божьи заповеди. Церковники устроили над Галилеемсудилище, признали его виновным в ереси и приговорили к пожизненному домашнемуаресту. Я неплохо знаю историю науки, мистер Лэнгдон. Однако все эти событияпроисходили многие столетия назад. Какое отношение могут они иметь к ЛеонардоВетра?

Вопрос на миллион долларов. Лэнгдон решил перейти ближе кделу:

— Арест Галилея всколыхнул сообщество «Иллюминати».Братство допустило ряд ошибок, и церкви удалось установить личности четырех егочленов. Их схватили и подвергли допросу. Однако ученые своим мучителям ничегоне открыли… даже под пытками.

— Их пытали?

— Каленым железом. Заживо. Выжгли на груди клеймо.Крест.