Зомби-Киев - Петр Семилетов

— Отлично Юра. Расскажите тем, кто нас слушает, почему вы согласились на разговор.

— Вы мне хорошо заплатили.

— Подтверждаю.

Николай нажал на паузу.

— Что такое? — спросил Алексей.

— У них голоса искажены. У Юры поднят питч, базовая частота. А у Миши опущен. Это очевидно.

Алексей выжидал. Николай продолжил:

— Учитывая нормальный питч фона — то есть, обстановка не искажена — можно сказать, что на записанный ранее фон были наложены две звуковые дорожки, тоже записанные отдельно и обработанные питч-шифтером. То есть разговор Юры и Миши это монтаж, цель которого создать у нас ощущение записи разговора в уличном кафе. Если я сейчас наложу питч-шифтер на голос Миши и подниму частоту, мы, я думаю, получим голос Юры, по которому впрочем вероятно прошлись фильтрами. Пробуем.

Он вызвал на экран окно питч-шифтера и применил эффект на коротком кусочке волновой формы, сжатой синусоидой раскинувшейся по экрану. Воспроизведение.

— Да, звучит как Юра! — улыбнулся Алексей, — Ну и зачем он это делал? Дал бы роботу почитать. А так пионерия какая-то, в духе тех киношных маньяков или террористов, когда это, сценарист из пальца высасывает загадочность.

— Парень грамотно поступил, — ответил Николай, — Он не был уверен, что речевой синтезатор не сольет обрабатываемый текст какой-нибудь корпорации зла.

— А, понял. Разумно. Итак, одно лицо ведет с собой беседу. Продолжим.

— Еще одно, — Николай выделил мышью фрагмент звука с голосом Миши, запустил его играть в петле, и слушая повторяющуюся запись, подвигал ползунки на питч-шифтере. И вот голос Миши утратил странность и превратился в женский. То же самое Николай проделал с голосом Юры.

— Оба голоса принадлежат какой-то женщине, — понял Алексей.

— Да.

Николай нажал пробел, снова пошел разговор.

— Юра, скажите, вы не боитесь разоблачения?

— Я бы боялся, но ничего уже не остановить.

— Тогда зачем вам деньги? Это же подразумевает, что всё снова пойдет на лад?

— Я просто всегда мечтал подержать такую сумму в руках.

Николай опять нажал на стоп:

— Мы тратим время на ерунду.

— Слушайте дальше.

Николай снял с паузы.

— То, что сейчас происходит в мире, это не начало. Это развитие.

— А когда было начало?

— Дайте я завершу мысль. Это происходило и раньше, просто всегда удавалось локализовать происшествия. Вы слышали об инциденте 1976 года в Гуахолотесе?

— Ничего не слышал, — голос будто улыбался.

— Гуахолотес, Мексика, с самолета производилась обработка хлопковых полей якобы токсагеном — якобы. А вышедшие на поля крестьяне стали болеть, гриппом, тоже якобы. Местность быстро поставили на карантин, причем мексиканские власти там скорее прикрывали операцию, проводимую американскими военными. Короче говоря несколько месяцев селение никто не покидал, а американцы вывозили оттуда герметичные контейнеры с живыми трупами.

— То есть это изначально проект американцев?

— Нет, различные организации и компании время от времени занимаются исследованиями и проводят опыты соответствующего направления. Можно сказать, их кто-то использует на протяжении уже более ста лет, время от времени. Есть перерывы в этой деятельности. Но старейший проект в этой области длится более ста лет и центром его является город Киев.

— Каковы составляющие этой деятельности?

— Всё это можно уподобить сети, которая производит определенные вещества, испытывает их и передает полученные в результате данные куда-то вне этой сети. В сеть включены, кроме фармакологических компаний, некоторые нарколаборатории — и закладчики распространяют наркотики с примесью испытываемого вещества. Пользователи таких наркотиков сами потом пишут и выкладывают в сеть так называемые трип-рекорды, описывая свои ощущения. А сеть собирает эти сведения.

— То есть вещество не связано напрямую с зомби?

— Вы не понимаете. Исходящее из нарколабораторий обкатывает часть формулы. Другая часть сети — спортивная химия и маскировка допинга.

— Какое отношение к этому имеет Киев?

— Проект «Лазарь», старейший из известных в сети.

— «Лазарь» это отсылка к библейскому воскрешению Лазаря Христом?

— Нет. В Киеве на улице Амосова, рядом с Байковым кладбищем, расположен Клинический городок. Там есть старинное здание Бактериологического института. На него еще до революции 1917 года выделил средства сахарный магнат Лазарь Бродский. Сейчас здание принадлежит одной из фармакологических компаний, но мало кто знает, что под землей той же части горы скрыт дубликат этого здания, такой же архитектуры, но никак с наземным не связанный. И вот когда — и до революции, и в советское время, и сейчас — в здании на поверхности вполне трудились открыто, под землей работали другие специалисты и над совершенно иными задачами, хотя бывало, что один и тот же сотрудник работал и над землей, и под. Сердце проекта «Лазарь» — именно там.

— Лазарь Бродский знал об этой тайной лаборатории?

— Нет, он просто дал деньги. Кое на чем сэкономили, кое-кто выделил дополнительные средства, и построили, со всем оснащением, дубликат — только без окно и с другим освещением — только электрическое, ведь никакого естественного. Ну и соседство с кладбищем было неспроста, как вы понимаете.

— Чем занимается проект «Лазарь» в настоящее время?

— Они кстати существуют официально, так проще. Хотя под другим именем. Есть юрадрес, даже офис. Выпускают разное, например бактериофаг против синегнойной палочки. Там работают специалисты высочайшего класса в области цитологии и микробиологии. У них аппаратуры на миллионы долларов. Несколько конфокальных микроскопов — Никон, Карл Цэйс. 32-элементный массив фотоувеличительных трубок для такой штуки обошелся им недавно в сто тысяч баксов.

— Зачем им это нужно?

— Кроме прочего для изучения фёрстеровского переноса энергии, а это уже связано с тем якобы, повторюсь, якобы токсагеном, который распыляли над хлопковыми полями. Для исследования живых организмов используется флуоресцентные белки, генетически соединяемые с другими белками.

— Живых организмов…

— Такие белки и отслеживаются при помощи конфокальной микроскопии.

— В чем отличие живого от мертвого?

— Мы называем это Анима, различая природное и рукотворное.

Николай остановил запись:

— У меня болит голова.

Это было вчера. Сегодня Алексей снова сидел в кресле и они вместе слушали запись. В звукоизолированной комнате.

Потом дверь открылась. На пороге возник человек в черном защитном костюме, с наплечниками, наколенниками, из-за спины в шлем вела трубка подачи кислорода.

Алексей поднял голову и сказал ему:

— Нам тут возможно слили, как спасти человечество. Мы сидим тут, разбираемся.

— На вашем этаже все заражены, — прозвучало из динамика на респираторе шлема. Алексей задёргался под автоматной очередью, Николай спокойно поднес ко рту чашечку кофе, когда на дисплей брызнули его мозги вместе с осколками черепа и клочьями волос.

В динамике раздался мокрый кашель. Человек достал из кобуры пистолет, приставил дуло к переносице — оно отразилось в закрывавшей глаза противоосколочной пластине — и нажал на спуск.

Глава 16

Ранним утром того же