Правители России. XX век - Андрей Андреевич Данцев

на новый пост всего человек тридцать. Расклад такой, судите сами: 21 член ЦК, 9 кандидатов и кто-то там же еще из Центральной контрольной комиссии партии большевиков. Можете ознакомиться с конкретными фамилиями.

Вирт взял список и бегло просмотрел его сверху вниз, как знакомятся с театральной программкой, в которой избыток действующих лиц. Перед глазами промелькнули фамилии членов ЦК: Ленин, Троцкий, Сталин, Зиновьев, Каменев, Дзержинский, Ворошилов, Калинин, Петровский, Орджоникидзе, Томский, Рыков, Андреев, Смирнов, Фрунзе, Чубарь, Куйбышев, Сокольников, Молотов, Коротков, Ярославский.

Общий список завершали фамилии кандидатов в члены ЦК: Бадаев, Бубнов, Киров, Киселев, Кривов, Лебедь, Мануильский, Пятаков, Сулимов.

Конечно, ни немецкий канцлер, ни министр иностранных дел не знали, да и не могли знать, что среди всех этих фамилий надо было особо выделить одну — Каменева. Именно заместитель председателя Совнаркома РСФСР Лев Борисович Каменев внес предложение избрать Сталина Генеральным секретарем ЦК РКП(б). Этот его шаг не являлся импровизацией: известно, что еще во время выборов членов ЦК на XI съезде партии некоторые бюллетени для тайного голосования содержали приписку: «Сталина — генсеком, секретарями Молотова и Куйбышева». Причем сам Каменев публично подтвердил на съезде, что имел отношение к таким припискам.

Лев Борисович, находившийся тогда в весьма хороших отношениях с Иосифом Виссарионовичем, хотел добиться для себя роли «серого кардинала», поставив Сталина во главе партии. С этой целью он провел определенную подготовительную работу, агитируя за своего потенциального ставленника. А затем, уже непосредственно на Пленуме, пользуясь правами председательствующего, способствовал принятию решения в пользу кандидатуры Сталина. В итоге эта кандидатура оказалась единственной и возражений не встретила. Сталин стал генеральным секретарем ЦК Российской коммунистической партии. Впоследствии, после того как РКП(б) была на XIV съезде партии переименована во Всесоюзную коммунистическую партию большевиков, его пост стал называться несколько по-иному. Первого января 1926 года Сталин на Пленуме ЦК был избран на пост Генерального секретаря ЦК ВКП(б).

О некоторых деталях того, как Сталин впервые занял пост генсека, в стране и за рубежом узнали гораздо позже, а тогда, в апреле 1922-го, немецкие политики могли только гадать о происшедшем в Москве.

Министр иностранных дел Ратенау, убедившись, что канцлер Вирт просмотрел список партийных функционеров, избравших Сталина генсеком, вновь стал размышлять вслух:

— Глава центрального аппарата партии назван «генеральным секретарем» совсем не случайно. Поверьте, я не думаю, что этот пост предназначен всего-навсего для руководителя партийной канцелярии. Ленин явно готовит себе преемника.

— Вы убеждены в этом? — с сомнением спросил Вирт.

— Убежден и весьма, — отчеканил Ратенау. — В полученной мною из Москвы информации утверждается, что состояние здоровья Ленина довольно скверное. Во время работы съезда партии он вынужден был без конца покидать зал заседаний. Появлялся в президиуме на короткое время и надолго исчезал. Он явно с трудом держится на людях и производит впечатление очень больного человека.

— Вы полагаете, как я понял, что Сталин, получив пост Генерального секретаря партии, не только разгрузит Ленина при решении текущих вопросов, но и приобретет некие права наследника его диктаторских полномочий? — уточнил сказанное своим вопросом Вирт.

— Совершенно верно, — подтвердил Ратенау.

— А что известно о Сталине?

— Не очень многое, но дающее основания для серьезных размышлений. Ему 42 года. Получил образование священника, точнее, он — недоучившийся священник. Женат вторым браком, имеет двух сыновей — одного от грузинской, второго от русской матери. Почти аскет. С ненавистью относится к роскоши, имеет минимум личных вещей.

— Теперь о его партийной карьере, — продолжил Ратенау. — Уже десять лет входит в ЦК партии большевиков. Возглавлял так называемое Русское бюро ЦК. С момента образования Политбюро ЦК как постоянно действующего органа вот уже три года входит в его состав, то есть в число высших партийных функционеров. Причем одновременно занял в правительстве Ленина посты сразу двух министров: сначала — по делам национальностей, а затем — и рабоче-крестьянской инспекции. Входит в число видных военных деятелей. В ходе гражданской войны получил среди немногих красных военачальников орден — за оборону Петрограда.

— В Германии бывал? — флегматично поинтересовался Вирт.

— Да, бывал. Кстати, есть полученные по моим каналам сведения, что имел в Берлине секретную встречу с Лениным в 1906 году.

— Вы рассматриваете его как безальтернативного наследника Ленина? — вновь задал вопрос Вирт.

— Отнюдь нет, — сразу же ответил Ратенау. — Конечно, Ленин, без сомнений, кумир Сталина, его идеал, его идол. Кстати, в переданных мне из Москвы материалах содержится перевод ряда отрывков из весьма хвалебной статьи Сталина о Ленине. Она напечатана еще два года назад к пятидесятилетию Ленина. Сталинская статья называется «Ленин как организатор и вождь РКП». В ней весьма образно сказано о значении ленинского учения для развития большевизма. Например, так: «Партия, имеющая в руках такое учение, могла плыть вперед смело, не боясь подводных камней». По ходу статьи Сталин несколько раз повторил утверждение о «величайших заслугах» Ленина.

— Однако у Сталина, — продолжил Ратенау, есть в высшем большевистском руководстве серьезные соперники. Самый главный — конечно же, Троцкий. Между ними существует не просто антипатия, а нечто большее, чему имеется ряд подтверждений. Вот именно с этих позиций для Германии интересен ленинский выбор в пользу Сталина.

— Вы, господин канцлер, разумеется, осведомлены о большой симпатии, которую питал и питает Троцкий к Германии?! Не стоит, надеюсь, напоминать известные Вам факты. Позволю себе лишь сказать о том, что усиление Сталина и ослабление Троцкого, уверен, не выгодно для Германии. Учитывая известные Вам обстоятельства, мы можем смело предполагать, что Троцкий, став преемником Ленина, будет проводить совсем иную политику, нежели Сталин. Будет уже хотя бы исходя из определения: Сталин — антипод Троцкого. А следовательно, он едва ли проявит хотя бы часть той благожелательности по отношению к Германии, на которую настроен Троцкий.

— Итак, насколько я понял, — вновь уточнил канцлер, — Вы, господин министр, однозначно оцениваете новый пост Сталина как свидетельство того, что Сталин вырос до уровня преемника Ленина?

— Совершенно верно, но это отнюдь не означает, что все основные соперники Сталина окончательно проиграли. Полагаю, у русских предстоит еще нелегкая борьба за лидерство.

— Пожалуй, что так, — согласился канцлер Вирт. — Допустим однако вариант, при котором происшедшее в России означает не только рождение нового русского лидера. Хотел бы услышать Ваш прогноз, будет ли этот лидер удачливее царя Николая II, расшибшего в конфронтации с Германией себе лоб? Или нас ждет период неконфронтационных отношений и, если мы пойдем на сближение с русскими, то какова, по-вашему, будет цена этого сближения?

— Непростые вопросы, — усмехнулся Ратенау. — Впрочем, в наших предыдущих беседах мы уже многократно подбирались к ответам на них. Конечно, постоянный долг дипломата состоит в стремлении